Читать книгу - "Чисто альпийское убийство, или Олигархи тоже смертны - Ирина Пушкарева"

Брост не сразу понял, что она к нему обращается. А когда понял, то почти простонал:

– Детка, если ты это сделаешь, я тебя прямо тут же приму на работу, на место этой сучки!

Все поняли, что «сучка» – это опальная Статская.

– А если ты и мою невиновность докажешь, я тебе «Порш» подарю, – себе под нос, но так, что услышали все, пробурчал новоявленный папаша.

Девчонка расплылась в блаженной улыбке, зачем-то поправила коротенькое платьице и очень уж как-то бесцеремонно подмигнула Кацу:

– За язык вас никто не тянул. Готовьте машинку.

– Когда у Николая Анатольевича ничего не получилось, – начала деваха рассказывать, – он на меня очень сильно накричал. Даже ударить попытался, но я увернулась.

Нахимов в этом месте повествования покраснел и заерзал. Девушка смерила его презрительным взглядом и продолжила:

– Я выскочила из ванной, но еще какое-то время пробыла в номере – мне надо было прийти в себя, поправить макияж. На все это у меня ушло минут десять. Когда же я вышла, а было это примерно в половине второго, может, минут на пять-десять позже, воспользоваться лифтом мне не удалось. Да чего я вам рассказываю, вы все в курсе, что он в тот день на ремонте был. Так вот, мне пришлось спускаться по лестнице. Собственно, это все не важно… – Рыбеха махнула наманикюренной ручкой, мол, что за чепуху я тут несу…

Публике эта ее изящная пауза вовсе не понравилась. Нахимова даже тумбообразной ножкой топнула, мол, не тяни резину, колись уже давай!

– А важно то, – блеснув хитрющими глазами, продолжила девушка, – что, когда я оказалась на втором этаже, меня чуть не убили дверью.

Наверное, в беспечной жизни блондинистой содержанки это странное событие действительно оказалось очень ярким моментом, очень уж возмущенно девица ресницами захлопала, правда, о чем она говорит и чем факт странной попытки убийства дверью может помочь опальному Бросту, никто не понял.

– А поближе к делу можно, любезная? – вклинился в повествование Кац. – Ну, дверью, и что с того?

Блонди ухмыльнулась и объяснила:

– В тот момент, когда я проходила мимо номера Мориши, дверь распахнулась с такой силой, что меня ею чуть не зашибло. Как я успела за угол отскочить, до сих пор не понимаю. Повезло, наверное.

Ладно, с дверью разобрались, теперь вот какой-то непонятный угол появился! Час от часу не легче! Господи, как же тяжело общаться с блондинками!

– Сразу за номером Ларски есть небольшой закуток. Там ваза огромная китайская стоит, – поняв, о чем идет речь, детектив пояснил это остальным. – Кстати, в этой нише действительно может спрятаться хрупкая девушка.

Француз с какой-то непонятной нежностью посмотрел на златоволосую русскую красавицу, мол, все верно, малышка, я понимаю, о чем ты говоришь, продолжай.

– Вот я как раз между стеной и вазоном застряла. Ноготь, кстати, сломала, пока выбиралась…

Поняв, что за эти несущественные подробности ее сейчас порвут на британский флаг, девушка затараторила:

– И когда я оттуда выбралась, то увидела убегающего по коридору человека. Человека, выбежавшего из номера Ларски. Так что если сложить пресловутые два и два и вспомнить приблизительное время убийства, то получается, что я видела убийцу.

Немая сцена. Пипл в ахуе. Ититская сила. Какого хрена…

– Какого хрена ты раньше молчала???

Элке показалось, что после такого нечеловеческого крика на альпийскую деревушку должна была сойти лавина растревоженного векового снега. И за лавиной – селевые потоки. И до кучи сбитый звуковой волной самолет тоже мог бы рухнуть. Ибо такой громкости ора ей до сих пор еще не приходилось слышать.

– Идея, ты где ж так орать научилась? – простонал Кац, когда к нему вернулся слух.

– Дорогая, я же просил тебя никогда больше так не кричать… – опасливо покосился на законную супругу Нахимов.

– Ну ты, мать, даешь… – прохрипел Никифоров.

– До этого момента у меня был музыкальный слух… – пожаловался окружающим Кирилл Брост.

– Как же я не догадалась в эту проклятую нишу заглянуть… – в послегрозовой тишине раздался спокойный женский голос. – Как же я не догадалась…

– Да, это была я. Девочка действительно видела, как я второпях выскакивала из номера Мориши.

На лице ухоженной бывшей помощницы телемагната не отражалось ни единой эмоции. Казалось, это восковая маска, а не лицо. Статская рассказывала. Но никто ей не верил.

– Я действительно понесла Морише деньги. И долго стучалась в номер. Дело в том, что происходило что-то непонятное. Время встречи было четко оговорено, за дверью ясно слышалось какое-то шевеление, но мне почему-то никто не открывал. На Ларски такое поведение было непохоже, поверьте, эта стерва бросила бы любые дела, из-под любовника вылезла бы, только чтобы забрать деньги. Уж я-то ее знаю… А тут – не открыла. Это я сейчас понимаю, что валить надо было оттуда со скоростью паровоза. А в тот момент я ужасно разозлилась. Вы не представляете, как мне осточертел этот проклятый саквояж с наличностью! Я всю дорогу над ним тряслась, из номера лишний раз не выходила, чтобы не дай бог какая-нибудь любопытная горничная на деньги не позарилась. Я же за день до отъезда всю эту сумму по копейке собирала! У меня столько наличности на руках никогда не было. Кирилл все деньги в казино просадил, а когда пришло время решать проблемы, этот наш трепетный лось запаниковал, ударился в истерику, и мне пришлось самой все организовывать! А теперь представьте – стою я в двух шагах от конечной цели, с чемоданом денег, как дура… И эта сучка дверь не открывает. Мне бы свалить оттуда по-тихому, на следующий день разобрались бы, что к чему… Но меня словно бес попутал! Зачем, ну зачем я эту дверную ручку дергать начала???

Статская вопросительно уставилась на детектива, словно тот мог найти ответы на ее риторические вопросы. Но д’Ансельм молчал. Белла вздохнула и продолжила:

– Ручка повернулась. Дверь оказалась незапертой. Естественно, я вошла… И чуть не споткнулась об Моришу. Знаете, первая мысль была: Ларски напилась до беспамятства и уснула на полу.

– Почему вы решили, что женщина пьяна? – перебил ее детектив.

– В номере пахло как в кабаке. Знаете, когда в помещении много пьют и не открывают окна, воздух становится очень тяжелым, затхлым. А еще на столике между креслами стояла бутылка коньяку и два фужера.

– Вы уверены? Именно два? – Детектив что-то подчеркнул в своем ежедневнике.

– Да. Точно, два.

– Интересно… Продолжайте, я вас слушаю…

Белла подняла на француза совершенно пустые глаза:

– А все, больше нечего рассказывать. Я решила разбудить Ларски, ткнула ее носком туфли в руку. А она даже не пошевелилась, только рука, как ватная, в сторону откинулась. Здесь даже идиот понял бы, что женщина мертва…