Читать книгу - "Голубка Атамана - Маша Драч"

— Конечно, лью! — я шмыгнула носом и легонько стукнула его ладонью по груди.

Давид чуть заметно скривился и рвано выдохнул.

— Что такое? — я тут же насторожилась.

— Всё в порядке, — Давид взял мое лицо в обе руки, поцеловал в губы, кончик носа и лоб. — Мне нужно с Толиком переговорить. Наедине. Хорошо?

— Да. Конечно. Я… Я тогда ванну тебе наберу, хочешь?

— Ты даже не представляешь насколько.

— Хорошо, — я повернулась к Толику. — Так ты знал, что Давид вот-вот должен вернуться?

— Знал, — он пожал плечами.

— Почему не сказал? — я прищурила глаза.

— Это я велел не говорить, — вклинился Давид. — На случай, если всё сорвется.

Я лишь тяжело вздохнула и ушла в ванную.

Когда я закрыла кран и аккуратно развесила на крючке чистые полотенца, Давид приоткрыл дверь и окинул меня быстрым взглядом.

— Всё готово, — объявила я, всё еще не веря, что Давид вернулся.

Наверное, я никогда не забуду эти жуткие десять дней неизвестности и страха. Десять дней бесконечного напряжения и тревоги. Перманентного чувства бесполезности и невозможности помочь тому, кто так стремительно стал почти целым отдельным миром.

Давид молча вошел в ванную и снова как-то странно посмотрел на меня.

— Что-то не так? — я сцепила пальцы в замок.

— Ты останешься здесь?

— В каком смысле?

— В ванной. Ты останешься здесь?

— Это проблема? — я непонимающе уставилась на Давида.

Последние дни выдались особенно тяжелыми. Я почти не спала и ощущала, что эмоционально была слишком перенапряжена. Возможно, именно поэтому я не могла сразу уловить скрытых намеков Давида.

— Нет. Просто хотел по-быстрому искупаться. Сам. — Давид устало провел ладонью по лицу.

— Как скажешь.

Я уже хотела выйти из ванной, но услышала тихое шипение — Давид пытался снять рубашку. Я остановилась и тут же вспомнила, что как только стоило мне Давида легонько хлопнуть ладонью по груди, он мигом скривился. Не верю, что во мне вдруг проснулась какая-то невероятная физическая сила.

— Что с тобой? — я быстро развернулась.

Давид хмуро посмотрел на меня, стиснув пальцами края рубашки. Не дожидаясь ответа, я сама подошла к нему и сняла чертову рубашку. Грудь, спина и руки были в кровоподтеках и синяках.

— Господи, — вырвалось из меня задушено.

Давид закатил глаза.

— Кто это с тобой такое сделал? — я выпустила из рук рубашку. Пальцы потянулись прикоснуться к коже, но я одёрнула себя, боясь причинить боль.

— Тебе нужно было просто выйти, — недовольным тоном произнес Давид.

— Зачем? Я бы всё равно увидела.

— Я вообще не собирался тебе всего этого показывать. Нечего тут драму разводить, — он нервно щелкнул пряжку ремня.

— Нет никаких драм. Или я не должна переживать о том, что тебя избили?

— Это мои проблемы, Ло. Я говорю, а ты делаешь. Всё просто.

— Мы вместе? — сверля напряженным взглядом огромный фиолетовый синяк на правом боку, спросила я.

— Что за глупые вопросы?

— Тогда какого чёрта это только твои проблемы? Это наши проблемы, Давид. Наши.

Он снял брюки, белье и с трудом опустился в ванну.

— Прости. Я не должен на тебе срываться, — Давид снова скривился от очередного приступа боли. — Я просто устал. Слишком. И не хочу тебя волновать. Всё в норме. Не нужно вот этих взглядов. Ладно?

Переступив рубашку, я подошла к ванне и опустилась на прохладный кафельный пол, прижав подбородок к гладкому белому бортику.

Давид откинул голову назад и прикрыл глаза. Его широкая грудь вздымалась медленно и глубоко. С каждым выдохом я слышала приглушенный хрип. Наверное, я готова была вот так просидеть на коленях очень долго. И так же долго просто наблюдать за Давидом. Снова иметь возможность изучить каждую черточку его всегда напряженного лица. Царапнуться об край серебряного кольца.

Любовь странная штука. Она ничему и никому не подчиняется. Увещевания здравого смысла бессильны. Логика крошится на осколки, когда сталкивается с ней. Я понимала, кто такой Давид. Понимала, что опасен. Понимала, что его жизнь, та ее часть, в которую меня не пускают, может оказаться крайне жестокой. Но я по-прежнему была готова пойти за Давидом. Вопреки. Игнорируя всех и всё вокруг.

— Почему ты так смотришь? — вдруг тихо спросил Давид и поднял голову.

— Любуюсь, — совершенно не задумываясь над ответом, произнесла я и подложила одну ладонь под подбородок.

— Мне нужно будет залечь на дно, — Давид мокрым теплым пальцем провел линию вдоль моей щеки. Аккуратно убрал прядь волос, затем подался вперед, чтобы поцеловать.

Неторопливо и неглубоко, будто боясь напугать меня. Такого поцелуя у нас еще не было. Он отдавал горечью и… прощанием? Мне вдруг стало так холодно, словно и не было никакой влажной духоты в ванной комнате.

— Что это значит? — тихонько спросила я и уже сама потянулась за еще одним поцелуем.

Мне было важно почувствовать Давида. Наконец-то понять, что он здесь.

— Мы какое-то время не будем видеться, — Давид снова осторожно откинулся на спину.

— Снова? — раздосадовано спросила я.

— Мера предосторожности. Никаких звонов и никаких встреч. Ситуация немного вышла из-под контроля, — Давид иронично улыбнулся, посмотрев на себя и свои гематомы. — Поэтому пока что ты вернешься в свою жизнь.

— Давид…

— Пойми, Ло. Это не шутки. Поэтому ты должна слушаться меня. Хотя бы раз, но послушайся. Ты же у меня умница, — он погладил меня ладонью по щеке.

— Я боюсь за тебя. Очень. И… Не знаю, справлюсь ли.

— Справишься, — твердо ответил Давид. — Поверь мне. Как только всё наладится, я выйду на связь. Договорились?

Я лишь кивнула, потому что в горле застрял ком и не получалось произнести ни слова.

— Иди сюда, счастье мое, — Давид снова подался вперед и поцеловал на этот раз уже настойчивей и глубже.

Я безропотно подчинилась ему, пытаясь заглушить в его поцелуях и объятиях вновь пробудившийся страх, что вот-вот потеряю Давида.