Читать книгу - "Имя врага - Ирина Лобусова"

— Попросить, черная месса? — Емельянов просто потерял дар речи.

— Этот человек участвовал в черной мессе. «Моя вина» — это ирония, так убийца издевается и над ним, и над вами. На черную мессу не идут просто так. Значит, у него было очень серьезное желание. Оно могло быть?

— Да, могло, — Емельянов сразу подумал о том, что Дато Миназаури хотел приобрести сферу влияния своего покойного друга, попросить встать вместо Паука. Однако если учесть, что Дато не знал о смерти Паука, а предполагал, что Паук где-то временно скрывается, от этого попахивало подлостью. А подлость — тайком занять место Паука — все-таки была достаточным поводом для того, чтобы идти на черную мессу.

— Понятно, — кивнул ученый, — вы о чем-то подумали. О чем-то, что доказывает мои слова. Что же вы хотите узнать?

— Я хочу узнать, действительно ли мы имеем дело с сатанинской, оккультной сектой, или это просто маньяк, помешанный на религиозной символике. Религиозный фанатик, — прямо сказал Емельянов.

— Были еще трупы с такими символами? — нахмурился профессор.

— Нет. Это первый.

— Будут еще. Обязательно.

— Почему вы так думаете?

— Потому, что этого человека принесли в жертву на черной мессе. Он думал, что идет просить благосклонности Сатаны, но на самом деле принесли в жертву его. Он был католиком, так?

— Я не знаю. Он был грузином по национальности.

— Часть Грузии — католики. Есть регионы, в которых исповедают католическую религию. Значит, он был католиком.

— Это важно? — поморщился Емельянов.

— Конечно! Принести в жертву католика — большая честь.

— Значит, речь все-таки идет о сатанинской секте.

— Да. Это секта. И, судя по всему, они не так давно начали проводить сатанинские мессы. Вы знаете, что 1966 год считается первым годом Века Сатаны?

— Что? — Емельянов удивился. — А каким будет последний год?

— Последнего года не будет. С первого года своего века Сатана будет захватывать власть все больше и больше, до тех пор, пока окончательно не воцарится на земле.

— Этого не будет, — хмыкнул Емельянов.

— Еще как будет! Сатана олицетворяет все то, что люди любят больше всего на свете, — свободу, деньги, похоть, власть. Раз уж Сатана появился на земле, он не отступит от нее уже никогда.

— Странный разговор у нас получается, — Емельянов поерзал на месте.

— Я предупреждал, что так будет. Вы хотите вернуться к своим фотографиям? Пожалуйста! На черной мессе ему дали одурманивающий напиток с опиумом, а затем заставили перерезать себе вены. Или сделали это сами.

— Разве можно заставить?

— Запросто! В оккультных сектах широко используются свойства трав. Есть такие травы, которые повышают внушаемость, и человек может сделать все, что угодно. Ваш убитый уже попал в ад.

— То есть вы отрицаете, что это религиозный фанатик?

— Абсолютно. Надпись на латыни, черный воск, перевернутые кресты — это сатанинские символы. А знаете, мне в голову пришла одна мысль. Я уже слышал кое-что подобное. Давайте сделаем так. Я постараюсь разведать для вас новую информацию — кто эти люди и как они появились здесь. А потом мы встретимся с вами еще раз, попозже. И я расскажу все, что мне удалось узнать. Хорошо?

— Конечно! Спасибо вам огромное! — Емельянов и не рассчитывал на такой удачный результат.

— Мне и самому стало интересно, это же моя специальность. Так что до встречи! Позвоните дней через десять.

— Обязательно!

Профессор еще раз взял в руки снимки, внимательно посмотрел, нахмурился и бросил их на стол. Затем шутовски раскланялся и направился к выходу. Молоденькие студентки, бывшие в зале, не сводили с него глаз.

Емельянов аккуратно открыл дверь и боком протиснулся в кабинет следователя прокуратуры Сергея Ильича. Несмотря на то что он не выносил прокурорского, они были связаны общим делом.

— Наслышан, как и все здесь, — нахмурился Сергей Ильич. — Ты сколько рапортов на этого Грищенко написал? Три?

— Четыре, — Емельянов сел напротив стола, закинул ногу на ногу, стараясь держаться вальяжно. — Сил моих больше нет. Он издевается. Ошибки в заключениях. Во всем ошибки!

— Что вы вечно как кошка с собакой! А ведь, Емеля, это довольно неблагородно с твоей стороны! — хихикнул следователь, приняв хитрый вид.

— Ты о чем? — не понял Емельянов.

— Грищенко бывший опер. Но, так как у него еще медицинское образование есть и связи огромные, его не послали сразу, а разжаловали в судмедэксперты.

— Быть такого не может! — искренне удивился Емельянов.

— Может. До войны он работал врачом. Потом ушел на фронт. Он герой войны, кстати. Был в специальном отряде, который немецких диверсантов ловил. Куча медалей, все такое. После войны предложили ему идти в милицию. Он заочно юрфак закончил и долгое время поднимался по карьерной лестнице. Тем более, что еще со времен войны остались у него влиятельные покровители, они вместе воевали. А какой-то дальний родственник работает в ЦК КПСС в Москве! Это такая должность, что он всех заставит ходить по стойке смирно! Так вот. Все шло хорошо. А потом случилось одно дело.

— Какое дело? — насторожился Емельянов.

— Взрыв на заводе. Дело было о цеховиках. Был такой подпольный миллионер, некто Мулявко, по кличке Граф Монте-Кристо. И вот когда брали этого Мулявко на колбасном заводе, очень серьезно пострадал один опер. Так уж получилось, что своими действиями Грищенко его подставил. Ты же знаешь, он все делает тяп-ляп. Опер был серьезно ранен. Скандал был страшный. Грищенко отстранили от работы. Началось служебное расследование. Хотели посадить, потому как именно Грищенко отправил опера на завод, в чан с кислотой.

— В какой чан с кислотой? — не понял Емельянов.

— Грищенко велел ему залезть в этот чан с кислотой. А вентили были не закрыты. Произошел взрыв. А Грищенко знал, что вентили не закрыты, он и не думал проверять это, представляешь?

— Сука конченая! — в сердцах сказал Емельянов.

— Когда следствие показало, что Грищенко виноват, он подключил своих покровителей и родственника. Ну, те посодействовали быстро. Дело закрыли, а Грищенко перевели в судмедэксперты, так как по первому образованию он врач.

— Гнусность какая, — Емельянов вспомнил слова ученого о веке Сатаны и подумал, что первое оружие Сатаны — подлая ложь, то есть все то, чем живет двойная советская мораль. — А что с опером?

— Ушел на пенсию по инвалидности. Жалко мужика. Жена его бросила — ей инвалид нужен? Говорят, он пьет.

— Ты его знал лично?

— Знал, и хорошо. Он на твоем месте раньше работал. Андрей Стеклов. И ты слышал о нем.