Читать книгу - "Грехи отцов отпустят дети - Анна и Сергей Литвиновы"

И теперь получается, что не она напрашивается, чтоб он ее доставил, а он сам вроде как умоляет.

К тому же проникновение в машину – о, это аналог проникновения в тело, проникновения в душу, вы не находите? Вторжение в личное пространство с только ему, этому пространству, присущими запахами, милыми мелочами, украшеньицами. И манерой управлять авто, по которому много, ох, много можно сделать выводов о привычках и вкусах человека – да и о том, каким с ним окажется секс.

В машине приятно и благородно пахло кожей. Никаких вульгарных запахов типа дезодорантов, бензина, смазки или, упаси бог, пота. Негромкая музыка – джаз. Николай Петрович рулил вальяжно, спокойно, уверенно. Без азарта и хамства.

– Куда вас подбросить? – осведомился он.

– На улицу Малахитовая. Знаете такую?

– Вы там живете?

– Нет, еду к подруге, – соврала она. Признаваться, что она проживает в глубокой подмосковной заднице, да еще под вульгарнейшим названием Кошелково, она нисколько не собиралась.

Он включил навигатор, тогда они еще были в диковинку, скомандовал ему своим бархатным баритоном: улица Малахитовая. Порулил.

Подруга, если честно, тоже была блефом. Не было никакой подруги. Просто название улицы на карте звучало красиво: Малахитовая. А главное, неподалеку от той улицы – платформа Яуза, третья по счету остановка от вокзала. А там можно будет, не афишируя, сесть на электричку и отбыть себе восвояси в Кошелково. Придется, правда, стоять всю дорогу – сидячие места расхватают при посадке на Ярославском вокзале. Но дело того стоило.

Пока все шло по плану. Вдобавок хотелось проверить старичка на вшивость. Она знала из паспортной базы: прописан он в прекрасном месте, понтовом, в Архитектурном переулке. К Малахитовой улице и Яузе как раз ехать практически по пути к означенному переулку, сначала по Садовому, а потом по проспекту Мира.

Сам дом, где дяденька с семьей прописан, правда, подкачал: обычный советский кооператив, девять этажей, низкие потолки. Она его рассмотрела внимательно – да здравствуют Яндекс-панорамы и Гугл-вью!

Постоянно проживает Кирсанов с супругой на даче в поселке Хауп – сам об этом пару раз в интервью обмолвливался. Значит, квартира, скорее всего, пустует. Стало быть, очень удобный момент – как бы по пути, невзначай, пригласить девушку к себе домой, на чашку, типа, чая.

Нет, она, конечно, откажется. Не так все скоро. Но просто будет интересно на него посмотреть: как будет подъезжать к теме, какие фортели и загогулины выписывать.

Однако – нет, не стал. Спокойно свернул на проспект Мира. Может, забыл, где сам живет? Может, у него склероз? Или супружница сейчас дома?

Фенечка даже задала наводящий вопрос по ходу движения:

– А вы-то куда направляетесь? В каких краях живете? – типа удобно ли ему ее везти.

– Неподалеку, – рассеянно ответил он, но и только.

В салоне вели светский разговор о последних столичных выставках. Феня подкованная в этом была, она и на «Натюрморт» на Крымском Валу сходила, и на «Пять веков итальянского рисунка» в Пушкинском, и на Винзаводе недавно побывала. Выставки и музеи – вообще самое доступное столичное времяпрепровождение. Билеты студентам или бесплатные, или за полцены. Да и нравилось ей на выставках. Фенечка вообще живопись любила все больше. Еще бы если самой не писать, а просто так смотреть.

Кирсанов ее насмотренности даже поразился. – Приятно, – прогудел, – иметь дело со столь подготовленной студенткой.

Ну, случится роман или нет, это еще бабушка надвое сказала, а вот получить у него пятерку по рисунку она теперь просто обязана.

Довез вместе с навигатором до дома на улице Малахитовой – она выбрала так, чтоб и до «Яузы» рядом, и здание выглядело не убого, не какая-нибудь хрущевка-пятиэтажка. Все-таки цену себе надо знать, да и художники падки на все красивое. Растреллиевых особняков на Малахитовой, разумеется, не наблюдалось, и девушка попросила тормознуть у единственного достойного места – пятиэтажек сталинского периода из серии: «пленные немцы строили».

– Вот-вот, высадите меня здесь. Нет, во двор заезжать не надо, я выйду прямо тут.

Он застопил свой лимузин.

– Но вы правда себя нормально чувствуете? Ничего не болит? Голова не кружится?

– Нет-нет, все хорошо. Спасибо, что подвезли.

На секунду выдержала паузу. И дядька, конечно, не стерпел – полез целоваться.

Она сначала отпрянула, потом вроде поддалась. И даже мимолетно на поцелуй его ответила. И тут же выскользнула, как улепетывающая в чащу дичь. Как рыбка, удирающая куда-то под камень.

Оттолкнула, выскочила из машины, бросилась по направлению ко двору.

Устремился бы за ней – все б испортил.

Нет, не кинулся. Посидел внутри машины, увидел, как девушка скрылась во дворе, развернулся, потрюхал своей дорогой.

Первый поцелуй – он, конечно, важен для дальнейшего. Больше того, он и определяет, а будет ли продолжение.

И Фенечка со своей стороны не сказать, конечно, что голову потеряла. Но первое касание оказалось терпимым. Вполне приемлемым. Пахло от мужика хорошо, объятия были твердыми, а губы нежными.

Но теперь оставалось ждать, и было гораздо важнее, какой эффект произведет это начало на него.

А Николай Петрович, как выяснилось впоследствии, поплыл.

И на следующее занятие в их группе пришел, одетый как-то особенно тщательно. Он и всегда, заметно было, продумывал свои наряды, подбирал по цвету. Шейный желтый, к примеру, платочек, к нему – песочного оттенка пиджак с заплатами на рукавах, далее – вельветовые брюки цвета бордо и тому подобное. Теперь явился со щегольской черной бабочкой над воротом красной ковбойки, в сером твидовом пиджаке. И без обручального кольца. Последнее могло, конечно, не иметь никакого значения. Или не иметь никакого отношения к Фенечке. Но по тому, как он посматривал на нее в ходе занятия, как останавливался рядом с ее мольбертом, она почувствовала – нет, имеет. И нарочито долго копалась в классе, собирала свои пожитки после занятия.

И тогда он подошел к ней, и она, намеренно краснея, глядя в сторону и покусывая губу, спросила, может ли он посмотреть ее рисунки, что-то подсказать, посоветовать. И он сказал: с удовольствием. Приезжайте ко мне в мастерскую. Конечно, у него должна быть своя мастерская. И она согласилась.

Это ерунда, что мужиков надо долго мариновать. Что они, дескать, чем больше томятся, тем больше ценят. Если ты и так уже все решила – что тянуть? К тому же, если ей что-то не понравится или будет идти не по ее сценарию, она всегда сможет взбрыкнуть, отбиться от него и убежать. С таким интеллигентишкой всегда справится – однажды от двух дагестанцев отбоярилась.

Почему он на нее, такую юную, клюнул – это понятно.

Но почему она все-таки решила атаковать именно его? Натуральный старик, старше больше чем в два раза, женатый, сын практически ровесник – зачем он понадобился – ей? Но она ведь не просто предполагала, нет, точно знала: именно Николай Кирсанов – ее выигрышный билет к богатству и славе.