Читать книгу - "Закон стеклянных джунглей - Марина Серова"

— Я говорю, что там ничего нет.

— Я слышу, — кивнула я. — И я давно сама твержу тебе об этом, глупец!

Верзила сел на землю и заплакал. Но мне нисколько не было его жалко. Он так легко и просто избавился от собаки после того, как я спасла ему жизнь. На такое способен только подонок, подлец.

— Как тебя зовут? — решила я говорить ласково. Вдруг он иначе взорвется.

Но здоровяк, кажется, наоборот, излишне размяк. Он потерял надежду, но не обозлился, а просто расстроился. Какой нежный малый. Мне повезло, что он не злюка.

— Никак.

— Послушай. Развяжи меня. Обещаю, что тебя не трону. Нам больше выяснять нечего. Ты и так все понял. Давай мирно разойдемся и забудем все, что было. Я не буду держать на тебя зла, если ты сейчас меня развяжешь, — я говорила негромко и очень проникновенно.

— Нет, — упорствовал он.

— Почему?

— Я тебе не верю.

— Но ты же сам все проверил. Своим глазам ты веришь?

— Так не должно быть. Ты их уже отдала?

— У меня их и не было. Только эта шкатулка со швейными принадлежностями. Сколько можно говорить?

— Я не развяжу тебя.

Я замолчала. Не буду с ним разговаривать. Может, хоть это заденет его.

Но и он не спешил с беседой. Он сидел и раскачивался из стороны в сторону. Курил сигареты одну за другой. И мне показалось, что если я сейчас тоже не покурю, то просто умру. Но просить не стала.

— Знаешь, что я тебе скажу, — нарушил молчание верзила, сев около меня. — Ты и сама ничего об этом не знала, я так думаю. Стала бы ты так защищать пустую коробочку! Верно?

Я молчала. Только взгляд мой выдавал непреодолимое желание. Здоровяк сунул мне сигарету в рот и дал прикурить.

— Признайся. Ты ведь не знала и не предполагала, что тебя кинули? — он засмеялся. — Так что не только я в дураках, но и ты.

Может, признаться? Изменит ли он тогда ко мне отношение? Можно было рискнуть. Но сначала покурю. И я жадно затягивалась.

— Молчишь? Это потому, что сказать тебе нечего. Я прав, только ты признаваться в этом не хочешь. Хорошо, молчи. Я знаю, что прав, — мужчина дружески хлопнул меня по коленке.

— Да, — сквозь зубы ответила я. — Да, ты прав. Я не открывала шкатулку сама и думала, что на самом деле везу драгоценности. И что мне теперь делать — ума не приложу.

— Разве не понятно? Выплачивать будешь.

— У нас нет свидетелей, которые могут подтвердить, что я бралась за это дело.

— А я? Ты про меня забыла?

— Но ты ведь не сделаешь так?

— Я подумаю. Я посмотрю, чья сторона будет убедительнее, — здоровяк сделал вполне определенный жест, будто считая деньги.

— Нет, — я улыбнулась. — После всего, что нас связывает, ты меня не предашь. Я жизнь тебе спасла. Так что ты у меня в долгу.

— Зачем напомнила? — поморщился мужик. — Ужасно не люблю ходить в должниках.

Он встал. Бросил еще веток в костер и сел обратно.

— Придется, — я докурила и выплюнула сигарету.

— Не придется. Я верну тебе долг. Я тебя не трону. Считай, что таким образом я тоже спасаю тебе жизнь. Я сейчас уеду и не убью тебя.

«Ничего себе заявочки! Надо же, как он говорить умеет!» — подумала я, но мне все равно стало не по себе. Вдруг он может?

Я промолчала, чтобы не попасть своими словами впросак.

— Что молчишь?

— Спасибо и на том. — Я подняла подбородок, чтобы он не подумал, что я боюсь.

— Пожалуйста, — просто сказал санитар из тарасовской больницы. — Прощай. Надеюсь, больше мы никогда не увидимся.

— Прощай, — кивнула я.

Он действительно встал, посмотрел вокруг. Потом подбросил еще дров — чтобы я не замерзла, наверное, — и ушел.

Я слышала, как завелась его машина. И куда он, пьяный, поехал? Свет зажегшихся фар выдал направление его движения. Впрочем, мне было все равно. Абсолютно. Я хотела сейчас провалиться под землю от чувства облапошенности. Мне было противно и обидно. И горько. Какая же я дура!

Я могла ругать себя сколько угодно, но это уже ничего не меняло. Ничего.

Мой взгляд упал на Марысю.

— Вот и конец этой истории, — сказала я. — Печальный конец. Правда, девочка моя?

Подняв глаза к небу, я снова заплакала. Кажется, давно со мной такого не случалось. Если вообще случалось такое.

Эта собака за несколько дней стала мне такой родной и дорогой. Я так любила ее. И поняла это только сейчас, когда потеряла.

«Наверное, я становлюсь старой и сентиментальной, — подумала я. — Плохо. Но сейчас я не буду бороться с эмоциями. Пусть. Говорят, потом легче будет».

Минуты три я упивалась свалившимся горем, пока комары снова не начали терроризировать меня.

— Да пошли вы! — Я стала извиваться более активно.

Мне надо было выбраться отсюда и думать, что делать дальше. Жизнь-то не кончена.