Читать книгу - "Москва не принимает - Наталья Андреева"

– Вы испугались, что потеряете его? – спросил Алексей.

– Да. Испугалась. Так сильно испугалась, что совсем потеряла голову. Я наделала слишком много ошибок… Забеременела я почти сразу, – резко заявила вдруг Элина. – Ренат сказал, что он бесплоден, вот мы и не предохранялись. Слава богу, это была не первая моя беременность, и я сразу поняла, откуда тошнота по утрам и изжога. У меня уже имелся печальный опыт первого брака. Рожать я не хотела. Мы с Ренатом еще и года не прожили, только-только начали привыкать друг к другу, а он человек не простой. Да вы знаете, как это бывает, – усмехнулась Элина. – У вас с женой тоже не все гладко.

– Да. Знаю, – кивнул Алексей.

– У Рената была бурная молодость. И свою болезнь он нажил из-за половой невоздержанности. Словом, он нравится женщинам.

– Еще бы! Красивый, да при деньгах!

– Вот именно. Я прекрасно понимала, что Рената возле меня удерживает только его мнимая ущербность. Он был мне признателен за то, что я приняла его таким. На этом первое время и держался наш брак. Повторяю, любви с его стороны не было. И вот я представила, как говорю ему: «Любимый, я беременна!»

– Он бы обрадовался.

– Поначалу да, – усмехнулась Элина. – А потом? Теперь он богат, красив и совершенно здоров. И зачем ему я? Тем более зачем ему мой сын, когда он может иметь своих детей? И не обязательно от меня. Я ведь была не девственницей, когда он впервые лег со мной в постель, в отличие от Людки Мануковой. А для Рената это почему-то имеет огромное значение. Он ведь не раз упрекал меня в том, что до него у меня были другие мужчины. Как он считает, много мужчин.

– А на самом деле? Извините. Я понимаю, что это личное.

– Да что вы понимаете! Да, он давал бы мне деньги на содержание моих детей, а сам ушел бы к какой-нибудь девочке, у которой стал бы первым и последним. А мне не деньги нужны, а он! Поэтому я и скрыла, что беременна.

– В логике вам не откажешь, – задумчиво протянул Алексей.

– У меня уже был печальный опыт общения с мужчинами, – горько улыбнулась Элина. – Один Генка Мануков чего стоит! Беременность и роды женщину не красят. Из-за этого мы разошлись с первым мужем. Он бросил мне упрек, что я опустилась, превратилась в домохозяйку, в сумасшедшую мать. А его совсем забросила. Хотя потом он женился на Людмиле! Чего я в толк не могу взять! Принял все то, что раньше отрицал, и был с ней счастлив! Но бог с ним, с Мануковым… Его больше нет… – она глотнула вина, словно поминая покойного. – Я знаю, что Ренату нравятся красивые женщины. Все мужчины хотят быть женатыми на моделях. Во время беременности я сильно дурнею, на лице появляются пигментные пятна, а потом долго не проходят растяжки. Я уж не говорю о набранных килограммах, которые невыносимо трудно сбросить! У меня плохая наследственность, оба родителя – с избыточным весом. Я держусь в своем лишь ценой нечеловеческих усилий и самодисциплиной. Но кто знает, как я буду выглядеть после вторых родов? Мой муж сходил бы разок налево и вернулся к прежнему образу жизни. Ведь ему нравятся стройные длинноногие красавицы.

– А как же Людмила Манукова? Она не подходит под описанный вами тип.

– Это особый случай, – махнула рукой Элина. – Воспоминания молодости. Южный курорт, звездное небо, шум морского прибоя и прелестная невинная девушка рядом. Романтика, одним словом. Он любил не ее, а свои воспоминания о ней. У меня таких воспоминаний нет. Увы! Никакой романтики в наших с мужем отношениях никогда не было! Ренат уверен, что я вышла за него по расчету. Ему постоянно нужен секс. Если бы я ему отказала, – а беременность я переношу плохо, мне тогда не до любви, – он поискал бы мне временную замену. А потом… Потом он бы меня бросил. Нелюбимую-то, да с чужим ребенком. Ему ведь и тридцати еще не было. Что такое для мужчины двадцать шесть лет? Да можно с десяток детей настрогать! С его-то энтузиазмом! И я решила оставить все как есть. Ренат, я и Артем.

– Где делали аборт?

– Поехала к маме. Там, в сельской больнице…

– Не страшно было?

– Нет. Страшно было его потерять. Вы даже не представляете, сколько может вытерпеть женщина во имя любви. Что такое боль? Я имею в виду боль физическую. Можно стиснуть зубы и перетерпеть. А вот когда тебя бросают… Это ведь навсегда, понимаете? И это так больно… Уж я-то знаю!

– Вы один аборт делали или…

– Или. Два. Два раза я это делала.

– Если Ренат Алексеевич узнает, он вас убьет.

– Знаю, – кивнула Элина. – Я прекрасно это знаю. В общем, после второго аборта я перешла на противозачаточные. Слава богу, муж никогда не посылал меня к гинекологу и уж тем более сам со мной никогда бы туда не пошел. Он эту тему категорически отказывался обсуждать. И сам больше не обследовался.

– Как же вам удавалось все скрывать?

– Мой муж целями днями занят. Бизнес отнимает у него все его силы и много времени, свободного почти не остается. Даже если Ренату и попались бы на глаза мои таблетки, ему бы в голову не пришло спросить, что именно я принимаю. Его это не интересовало.

– Все эти годы вы, Элина Виленовна, ходили по лезвию бритвы. А если бы он все-таки решился на обследование?

– Я надеялась, что за пятнадцать лет сумела его к себе привязать. Срок не маленький. Если не любовь, то хотя бы подобие любви. Мы с Ренатом хорошо жили, наш брак можно назвать идеальным.

– Вы сказали: жили… Вы что, ваш брак уже похоронили?

– А разве не видно? Он там, я здесь. Он меня откровенно избегает.

Она допила вино и промокнула салфеткой губы. Возникла пауза. Алексей боролся с собой, потому что вдруг почувствовал к Элине симпатию. Сильная женщина. Красивая и сильная. Держится с достоинством, даже когда он прижал ее к стенке.

– Элина Виленовна, – нарушил он наконец затянувшееся молчание. – Кто убил Людмилу Манукову?

– Я, – спокойно ответила она. – Вы были правы: Людмилу отравила я.

– Из ревности?

– Именно. Побоялась, что Ренат уйдет к ней.

– Я вам не верю, – покачал головой Алексей.

– Но вы же сами меня в этом обвиняли!

– Я? Обвинял? Да побойтесь бога!

– Ну, всячески намекали.

– И чем вы ее отравили?

– Как чем? Своими таблетками.

– Противозачаточными?

– Не ерничайте. Успокоительными. Вы уже знаете от нашего милого доктора, Анны Васильевны, кажется, что это довольно-таки сильное успокоительное. Несколько таблеток и…

– А сколько именно таблеток вы положили в стакан Людмилы Мануковой?

– Ах, я уже и не помню. Может, три, может, четыре.

– В стакан? Или в чашку? Я ведь не уточнял, а вы сразу согласились.

– Раз мы были в кафе на набережной, то в стакан.

– Со спиртным? С лимонадом?