Читать книгу - "Детектив и политика 1991 №4(14) - Эрик Кристи"

— Ладно. Только домой вам идти нельзя: там дверь опечатана. Отправляйтесь-ка лучше к своей подруге. Так мы хоть будем знать, где вас найти.

Я взглянул на стенные часы. Половина седьмого.

— Можно ей позвонить отсюда?

Шарон указал мне на аппарат, и я набрал Кларин номер. Конечно, я разбудил ее. Но, судя по голосу, она до смерти обрадовалась моему звонку. Я не стал вдаваться в подробности своих последних злоключений. Клара просто, но убедительно сказала: "Приезжай скорей!" и повесила трубку.

Поднимаясь со стула, я не смог сдержать гримасу боли, и Шарон спросил:

— Вы что — ранены?

— Да ничего страшного, простая царапина. Вы и ваши люди, на мое счастье, стреляете прескверно.

Он промолчал, и я вышел из комнаты.

В коридоре меня ждал незнакомый мне полицейский.

— Я отвезу вас, — объяснил он.

— Я прекрасно передвигаюсь сам!

Он не стал возражать, просто сопроводил меня до стоянки. И только сев за руль, уточнил, что ему специально поручено охранять меня.

У меня не хватило смелости выяснять от кого. Занимался день.

Улицы были еще пустынны, и до улицы Монж мы домчались за какие-нибудь десять минут.

Я вышел из машины.

Она осталась стоять прямо у входа в Кларин дом. Я увидел, что молодой полицейский, привезший меня, закурил и развернул газету.

Ну и ну! — теперь я обзавелся ангелом-хранителем!

Прошло время…

Париж бурлил демонстрациями. Как, впрочем, и вся страна. Теперь на сцену выступили государственные служащие. Все министерства были представлены более или менее значительными делегациями. Правда, министерство внутренних дел много народу туда не посылало… В отличие от нас!

Манифестации государственных служащих становились все более многочисленными. Проходили они, в основном, спокойно. Во Франции к государственным служащим относятся довольно плохо, — особенно, когда они начинают протестовать, — так что они стараются избегать шума и столкновений, которые сделали бы их совсем непопулярными.

И потом, мы с ними принадлежим почти к одному и тому же ведомству… А с друзьями семьи не воюют.

Поэтому нас скромненько разместили на авеню Опера — там, где демонстрация должна была разойтись, и притом не в касках, а в форменных кепи.

Манифестанты проходили небольшими плотными группками, сворачивали свои лозунги и, перед тем как сесть в метро, забегали выпить по стаканчику в кафе на углу.

Все шло прекрасно.

Несколькими днями раньше я вернулся в свое подразделение, и дело, таким образом, было забыто. Похоронено.

Конечно, мне пришлось еще не раз и не два встретиться с Шароном. Я должен был разъяснить ему множество ранее неизвестных ему подробностей. Это заняло довольно много времени.

Сперва мне предстояло очиститься от обвинений в убийстве Брюна. Довод в пользу законной самообороны прошел без всякого труда. Хотя баллистическая экспертиза ничего путного не дала. Невозможно было доказать, кто из нас выстрелил первым. Но мои показания, что это сделал он, приняли на веру.

Затем я сообщил Шарону, какая связь существовала между смертью Мановича и "Местью за полицию". До этого он ее установить не мог.

И, наконец, Шарон проверил мою информацию о Патрике и Сильвии. О результатах этого расследования он мне ничего не сообщил.

Зато он сказал мне, что ловкачи, собиравшиеся устранить меня, были хорошо известны полиции. Типичные наемники, работавшие за деньги, и все такое…

Я просто ушам своим не верил. Мне-то казалось, что это дело было куда сложнее и опасность — серьезнее.

Всякий раз, как я встречался с комиссаром, меня мучило подозрение, что он задает не те вопросы. И однажды я сказал ему об этом.

Он выслушал меня очень внимательно.

— Вот что, господин комиссар, я думаю, эти убийцы были наняты какими-то высокопоставленными государственными деятелями. Нужно бы провести расследование, разузнать наверняка; если это дело спустить на тормозах, завтра все может повториться.

Шарон пристально поглядел на меня. Мы сидели вдвоем в небольшом кабинетике, час был поздний, коридоры комиссариата уже почти опустели.

Он задумчиво потирал переносицу.

— Так-так. Значит, вам кажется, что какой-то важный чиновник, "вполне симпатичный", нанял бывших леваков для физического устранения некоторых правых элементов, которые, по его мнению, разлагали институт полиции… Я вас правильно понял?

Шарон говорил медленно, чеканя каждое слово, точно желая подчеркнуть всю абсурдность моего заявления.

Он провел ладонью по лысине и продолжил:

— Затем, когда эти леваки полностью провалили дело — в какой-то мере из-за вас, — этот высокий чиновник — мягко говоря, ненормальный, если он решился нанять всем известных негодяев, — а почему бы и нет! — решает избавиться от двух неудобных свидетелей, а заодно и от вас тоже. Я правильно вас понял, Ноблар?

Я кивнул: да, именно так я и думал.

Шарон снисходительно улыбнулся.

— Потом, — продолжил он почти насмешливо, — он, без сомнения, избавился бы также и от тех двух убийц, подкупив с этой целью следующую парочку. И так без конца, убийство за убийством. — Тут он снова принял серьезный вид и заговорил тоном ниже: — Вот что я вам скажу: вы спаслись лишь чудом и другие, я думаю, тоже.

Я не решился спросить его: "Кто эти другие, — вы, что ли?"

Он продолжал:

— Фантастическая история! Если кто и займется ее расследованием, то уж поручат его никак не мне, а вам и подавно. Оно будет проводиться в глубокой тайне, и никто никогда не узнает результатов.

И Шарон снова улыбнулся.

— Вам удалось с честью выйти из всех этих перипетий, так не упорствуйте же! И перестаньте видеть шпионов во всех и каждом, все гораздо проще, чем вы думаете. — Он встал, давая понять, что наша встреча подошла к концу. — Желаю удачи, Люсьен. И