Читать книгу - "Ход Снежной королевы - Валерия Вербинина"

– И сколько это продолжается? – спросила Амалия.

– Уже несколько лет, – ответила за доктора Матильда. – Когда мы приехали в замок, мой муж был совсем плох. Доктор Виньере ни на что не надеялся, но потом… Потом Гийому стало немного лучше. – И она с такой любовью посмотрела на молодого человека, что у меня сжалось сердце.

– И вы держите его здесь, в заточении? – вырвалось у Амалии.

– Я вовсе не в заточении, – возразил Гийом.

Я впервые услышал его голос, и, честно говоря, он меня поразил – слабый, жалкий голос, от которого щемило сердце. Я отвернулся.

– Иногда, – продолжал Гийом, застенчиво косясь на Амалию, – я выхожу гулять, когда мне хочется подышать воздухом.

Амалия обернулась к Виньере.

– Скажите, доктор… Я могу поговорить с ним? Он не… – она замялась.

– Нет, нет, – поспешно ответил Виньере. – У него давно не было серьезных приступов, и… он вполне безобиден.

– А я не желаю! – выкрикнул Коломбье, повышая голос. – Я не позволю! Вы можете навредить моему сыну! Думаете, я не знаю, о чем вы будете его расспрашивать? Нет и еще раз нет!

Гийом застонал и поднес ладони к вискам.

– Сколько шума… – пробормотал он. – Зачем, отец?

Граф утих. Дыхание со свистом выходило сквозь его зубы.

– Прости, Гийом, – наконец проговорил он. – Просто я терпеть не могу людей, которые… – он метнул яростный взгляд на помощницу комиссара Папийона, – суют свой нос в чужие дела!

Он отошел к камину. Виньере с укором взглянул на графа и покачал головой.

– Разрешите, мадам, – сказала Амалия, подходя к кровати.

Матильда поднялась с места и отошла в сторону. Гийом сел на постели. Должно быть, болезнь еще не поборола его окончательно, потому что, завидев хорошенькую женщину, он пригладил волосы и поправил галстук. Во взгляде его было что-то бесконечно детское.

– Вы меня помните? – мягко спросила Амалия.

Граф открыл рот. Было видно, что он ожидал чего угодно, только не этого.

– Да, – сказал Гийом после секундного колебания и несколько раз кивнул. – Да, я помню вас.

Не сводя с него глаз, Амалия опустилась на стул Матильды. Следующие слова она произнесла так тихо, что их расслышали только больной и я, стоявший ближе других.

– Это вы спасли меня?

– В саду? – уточнил Гийом и снова кивнул. – Да, это был я. Я вышел ночью… и видел. Все видел.

Амалия сощурилась.

– И вы написали кровью на зеркале: «Остерегайтесь Кэмпбелла». Почему?

– Я хотел предупредить вас, – несколько удивленно отозвался Гийом.

– Да, но почему кровью?

– Так получилось. Я укололся о вашу брошку, когда переносил вас в дом… И тогда мне пришло в голову, что я могу написать на зеркале, чтобы вы держались подальше от этого человека.

Я ничего не понимал. Но Амалия, казалось, поняла все.

– Ах да, брошка… – По ее губам скользнула задумчивая улыбка. – В виде мышки, выложенной рубинами…

– Очень красивая, – сказал Гийом.

Амалия взяла его руки и посмотрела на пальцы. На указательном пальце правой руки остался едва заметный след от укола.

– Он не любит, когда его трогают, – предостерегающе промолвил доктор.

Но Гийом, казалось, ничего не имел против того, чтобы Амалия трогала его.

– Спасибо. Большое спасибо, – искренне промолвила она. – Значит, именно вас Люсьен встретил однажды ночью в коридоре?

Гийом опять кивнул.

– А сегодня? Что было сегодня? – настойчиво продолжала Амалия.

Гийом медленно высвободил руки.

– Там был он, – нехотя признался он, кивая на меня. – И еще другой. Тот, другой… – он задрожал всем телом, – выстрелил в меня. И я убежал.

– Если вы имеете в виду, что это мой сын ударил Ланглуа по голове… – шипящим шепотом вмешался граф.

Матильда успокаивающе коснулась его рукава, и он умолк, словно захлебнувшись.

– Вы знаете о том, что произошло сегодня с учителем математики? – мягко спросила Амалия.

– Знаю, – без колебания ответил Гийом. – Но не я ударил его.

– Хорошо, – легко согласилась мадам Дюпон, – я вам верю. Скажите, а вы делали когда-нибудь еще надписи кровью на зеркале?

– Нет, – твердо ответил Гийом, – только однажды, потому что рядом не оказалось чернил и потому что я уколол руку.

– Франсуаза просто глупа, – вмешался граф. – Ей померещилось бог весть что, вот она и…

– Не надо начинать все сначала, господин граф, – отмахнулась Амалия. – Франсуазе померещилось, и мадам Бретель тоже померещились призраки, и Клер тоже привиделось что-то, испугавшее ее до смерти… Но даже если предположить, что мадам Бретель немного выпила и приняла Гийома за четырех призраков, то с Клер все гораздо сложнее. Ведь она знала о жильце потайной комнаты, а стало быть, Гийом никогда не смог бы напугать ее до такой степени. – Она нахмурилась. – Нет, что-то тут не так.

Коломбье скептически прищурился.

– Неужели вы тоже поверили в замурованных тамплиеров, как и мой младший сын? Я всегда говорил вам, что никаких призраков в замке не существует!

– О да, – со вздохом подтвердила Амалия, – вы не упускали случая напомнить об этом, потому что вам была известна подоплека происходящего. Но слуги видели темную тень, слышали голоса и плач… и им становилось не по себе.

– Но ведь вы ни на мгновение не поверили ни в какие призраки, – заметила Матильда. – Разве не так?

– Видите ли, – отозвалась Амалия с улыбкой, – нас на набережной Орфевр всегда учили, что преступления совершают исключительно живые люди. – Она кивнула на дверь в глубине комнаты, которую я вначале не заметил. – Куда ведет эта дверь – в сад?

– Нет, – ответила Матильда.

– А куда?

– Никуда, – вмешался доктор. – Она замурована.

– Дело в том, – пояснил граф, – что когда при перестройке замка я велел создать потайную комнату, мы еще не были уверены в том, сколько выходов отсюда понадобится. На всякий случай сделали и этот, но…

– Куда он вел? – быстро спросила Амалия.

Матильда и граф обменялись тревожными взглядами. Невольно я насторожился.

– Не понимаю, какое отношение имеет… – начал Коломбье.

– Бросьте вилять, сударь, – холодно отозвалась Амалия, поднимаясь с места. – Готова поклясться, что он вел в комнату Луи Констана, и вам это известно не хуже, чем мне.

– Позвольте, – вскинулся граф, – вы что же, намекаете на то, что мой сын – убийца? Как вы смеете!

– Сударь, – со скучающей гримасой отозвалась помощница комиссара Папийона, – я верю только фактам. Луи Констан был убит в замкнутом пространстве. Дверь была заперта на ключ, который остался торчать изнутри. Окна тоже были закрыты. Вопрос, дамы и господа: куда делся убийца? Ответ: он ушел через потайной ход, и не надо говорить мне, что это плод моего воображения. Чем быстрее вы покажете мне ход, тем лучше будет для всех нас.