Читать книгу - "Путешественник из ниоткуда - Валерия Вербинина"

Маленький человечек с большим накладным носом закончил жонглировать тарелками, ловко подхватил последнюю из них зубами, раскланялся, сорвав гром аплодисментов, и удалился за кулисы. Цирк Лукарелли был полон, и кассир сообщил нам, что сегодня почти все билеты распроданы. Изабель следовала за мной с недовольным выражением лица.

– Надо было остаться и подождать ее возвращения, – проворчала француженка, даже не удостоив взглядом арену, на которой дрессировщик делал вид, что играет на скрипке, а собака, стоя на табурете на задних лапах, подвывала ему в такт. Судя по всему, этот номер пользовался большой популярностью, потому что публика покатывалась со смеху. – И вообще, я не люблю цирк.

– Дело не в цирке, – возразил я, – а в том, что в нашем деле любое промедление может слишком дорого обойтись. Я не хочу рисковать.

Изабель с мученической гримасой стряхнула с предназначавшегося ей сиденья шелуху семечек, испепелила взором сидящего позади мастерового, так что он даже поперхнулся очередной семечкой, и царственно села.

– Конечно, вам виднее, – обронила мадемуазель Плесси, с треском раскрывая веер и обмахиваясь им. – И как же вы рассчитываете найти вашу мадемуазель Китти? Среди такого скопления народа... – Она не договорила и повела плечом.

Собака взвизгнула особенно громко. Галерка лежала от хохота. Со своего места я видел клоунов возле кулис – рыжего в красном костюме и светлого в черно-белом, которые ожидали своего выхода. Мгновенно у меня в голове возникла дерзкая мысль.

– Подождите меня, я сейчас, – шепнул я Изабель и удалился, нащупывая в кармане кошелек.

Когда я вернулся, рыжий клоун уже закончил колотить белого. Теперь наступила очередь фокусника, и он уже вышел из кулис, но тут его опередил конферансье, который ответил:

– Дамы и господа! Почтеннейшая публика! Минуточку внимания! Следующий номер – особенный! Присутствующий здесь, на представлении, господин пожелал, чтобы все фокусы, которые вы сейчас увидите, были посвящены одной особе, а именно прелестной мадемуазель Китти Кадочкиной! Аплодисменты, дамы и господа, аплодисменты! Наша публика знает толк в подарках, которые не повторяются!

В партере вспорхнул смешок, все стали оборачиваться... и хорошенькая девушка в третьем ряду, конфузясь и сияя от счастья, закрыла лицо руками. Ее подруга настойчиво дергала ее за рукав и что-то шептала ей на ухо.

– Однако! – с невольным уважением ко мне за столь ловкий ход пробормотала Изабель. – Это они? Китти и Маруся?

– Они, – сказал я. – Идем!

И, не обращая внимания на фокусы «маэстро Лоренцо из Вероны», который наверняка появился на свет не далее Одессы, мы стали пробираться вперед. На нас шикали, публика возмущалась, а какая-то толстуха попыталась даже стукнуть Изабель по ноге зонтиком, за что та наступила каблуком ей прямо на мозоль.

– Караул, спасите! – взвыла толстуха. – Убивают, смерть моя пришла! Полиция!

– Я сам полицейский, – прошипел я. – И если ты не уймешься, ей-богу, засажу тебя за нарушение общественного порядка!

Кое-как мы с Изабель добрались до Китти, вернее, Кати, которая настолько была поглощена происходящим на сцене, что даже не обратила на нас внимания. Ее глаза сияли, завитки волос возле лба вздрагивали в такт, когда она смеялась или хлопала в ладоши. На Китти было розовое шелковое платье, по правде говоря, показавшееся мне слишком нарядным для простой швеи. Она была стройная, хорошенькая, с ямочками на щеках, и, глядя на нее, трудно было поверить, что девушка – подруга вора. Рядом с Китти сидела, очевидно, та самая Маруся, о которой упоминал студент Родионов, бывшая полной противоположностью своей соседки – плечистая, коренастая, с широким лицом и толстыми руками. Она первая обратила на нас внимание и нахмурилась.

– Кать, а Кать! – негромко позвала девушка, толкая подругу локтем в бок.

Но Катя, увлеченная представлением, только отмахнулась.

– Что вам угодно? – спросила Маруся, насупясь.

– Поговорить с вашей подругой Катей Кадочкиной, – сказал я.

– Мы с незнакомыми не разговариваем, – фыркнула Маруся и отвернулась.

– Тогда давайте познакомимся, – спокойно предложил я и достал документ. – Кстати, где предпочитаете беседовать: здесь или в участке?

– Ой, – растерянно пролепетала Маруся. – Кать! Тут энтот... охвицер!

Катя обратила ко мне свое прелестное оживленное личико. Хотя, едва девушка поняла, кто я такой, оживленность на нем уступила место настороженности.

– Чем могу служить? – спросила она, теребя пальцами завиток волос у щеки.

– А вы не догадываетесь? – вопросом на вопрос ответил я.

– Я? – пролепетала Китти. – Нет! Что вы...

– Можно занять ваше место? – обратился я к господину с жидкими усиками, который сидел по другую сторону от Китти. Тот приготовился было протестовать, но я опередил его, достав целковый. – Вот вам возмещение за билет.

Обрадованный господин тотчас же встал и удалился, а я сел рядом с Катей. Испуг и растерянность застыли в ее глазах.

– Простите, я ничего не понимаю... – начала она.

– А вот этого не надо, пожалуйста! – оборвал я ее. – Можно подумать, вы не догадывались, чем занимался ваш друг Василий Столетов.

– Я... – Китти моргала часто-часто, готовая расплакаться. Маруся глядела на нее, презрительно наморщив нос.

– Давайте упростим дело, – предложил я. – Никто не собирается сажать вас в тюрьму и обвинять в сообщничестве. По крайней мере, пока. Вы лишь расскажете мне то, что я хочу знать, а все остальное останется между нами. Договорились?

– Допрыгалась! – мрачно прогудела Маруся. – Так я и знала. Платья-колечки, стонет сердечко... Он воровал, да? Я же говорила, что он не похож на человека, который зарабатывает честным трудом.

Шквал аплодисментов прервал нас. Фокусник на сцене кланялся, прижимая обе руки к груди. Китти тихо всхлипнула и достала платочек.

– Да что ж я... я ничего... Вася – хороший... Я и не подозревала... И вообще, вы знаете, я его уже несколько дней не видела... да... – Она вытерла глаза и с надеждой покосилась на меня.

– О нем мы потом поговорим, – прервал девушку я. – Сейчас меня интересует чемодан. Хороший такой чемодан, коричневый, не слишком большой, который Василий привез со своего последнего дела.

Катя хлюпнула носом.

– У которого крышка сломалась, да? – робко спросила она.