Читать книгу - "Скифская пектораль - Ирина Цветкова"

– Хорошо, – буркнул Адамс, записав номер телефона. – Позвоню туда, а потом сообщу вам.

Несколько минут ожидания Владимиру казались вечностью. Наконец, раздался долгожданный звонок.

– Номер действительно совпадает, – Адамс уже сменил тон. – Но ведь это ничего не значит. Нет фактов, улик…

– Я сейчас приеду. Я расскажу, что смог сам раскопать.

Ему казалось, что время тянется бесконечно долго, хотя на самом деле он быстро приехал в Скотланд-Ярд, в такое время суток не бывает пробок на дорогах.

Он рисовал Адамсу свою схему: кружочки, квадратики и треугольники, ставил стрелки, объяснял ему, рассказывал… Ему пришлось много и долго говорить одному в тот ранний предутренний час…

Для Татьяны Бобровой в то утро было всё, как всегда: та же унылая камера, те же опостылевшие лица сокамерниц, та же решётка на окошке – решётка, преграждающая путь на волю. Нет, никогда ей отсюда не выйти. Не сможет она доказать, что не убивала. Здесь она состарится и умрёт.

– Боброва, на выход. С вещами! – послышался чей-то командный голос. «Что, уже суд? Нет, если с вещами, значит, в другую тюрьму, в пожизненную. Наверное, уже всё решили без меня и вынесли приговор».

Её вели по этажам в неизвестном ей направлении. Она никогда не бывала в том кабинете, куда её привели. Дверь распахнулась, и она увидела там начальника тюрьмы, своего следователя Адамса и брата Владимира.

– Татьяна Боброва! – поднялся ей навстречу Адамс. – Мы приносим вам свои извинения за ошибку следствия. Мы нашли настоящего убийцу. Вы свободны.

Татьяна перевела на брата непонимающий взгляд. Он подошёл к ней и обнял.

– Всё кончилось. Ты сейчас выйдешь на волю. А вместо тебя сюда сядет тот, кто всё это натворил.

Татьяна не поняла сама, почему вдруг она уткнулась брату в плечо, всхлипнула и… разрыдалась. Она вовсе не хотела плакать, но её слёзы водопадом лились сами по себе, независимо от её желания. Она плакала, как в детстве, когда она, маленькая девочка, ушибла коленку и прибежала к старшему брату за сочувствием и состраданием. Она понимала, что неприлично рыдать в обществе трёх мужчин, что потом нос опухнет и глаза превратятся в щёлочки. Она всё это понимала, но не могла усилием воли остановить свои слёзы. Рыдания прекратились так же неожиданно, как и начались. Излив со слезами нервное возбуждение, Татьяна стала абсолютно спокойной. На душе было хорошо и свободно. Она даже могла улыбаться.

Владимир, увидев, что сестра успокоилась, сказал ей:

– Поедем домой. Сейчас сюда привезут убийцу. Тебе лучше этого не видеть.

– Нет, я должна посмотреть в глаза негодяю, который вошёл в мою квартиру и… В общем, я никуда не поеду. Я буду ждать.

– Может, не стоит? – попробовал возразить Владимир. – После всего, что ты пережила, эта встреча тебе совсем ни к чему.

– Я буду ждать!

Некоторое время в комнате царило молчание. Ожидание, как всегда, тянулось медленно. Адамс поглядывал на часы. Начальник тюрьмы перебирал какие-то бумажки. Владимир изучал носки своих ботинок, разглядывая их сверху и сбоку, слева и справа…

Неожиданно дверь открылась, и на пороге появилась… Лидия. Татьяна резко подняла голову, думая, что прибыл убийца, но, увидев любимую подругу, обрадовалась:

– Лидия! Ты снова пришла ко мне! Хорошо, что тебе показали, где я. Меня отпускают! Нашли настоящего убийцу! А мы сегодня вместе поедем домой.

Но Лидия, не глянув на неё, прошла к столу следователя. Следом за ней в кабинет прошли два полицейских и застыли на пороге. Ничего не понимая, Татьяна посмотрела на брата. Он опустил глаза.

– Итак, с чего мы начнём, мисс? – заговорил Адамс.

– Начнём с того, по какому праву меня схватили и привезли сюда.

– Никто вас не хватал, а вот почему вас привезли в тюрьму – это вы должны рассказать нам сами.

– Что?! Да как вы смеете!

– Мисс Козина, расскажите нам, что вы делали в тот день, когда в квартире Бобровой была убита девушка.

– Я была на работе. У меня тогда была вечерняя смена. Как раз в это время, около восьми часов вечера, всё и произошло. Я ничего не знаю, меня дома не было. Я обо всём узнала на следующий день из газет.

Адамс посмотрел на Владимира.

– Проверьте, я была на работе.

– Видишь ли, какое дело получается, Лидия, – вступил в разговор Владимир. – Ты действительно обеспечила себе алиби. Но твоё алиби тебя и погубило. Когда я приходил к тебе на работу, хотел пригласить в ресторан, то увидел график дежурства медсестёр и ненароком глянул на второе число – день убийства. Ты должна была дежурить в вечернюю смену. Но вот незадача: вызов полиции был осуществлён с твоего телефона. Как ты это объяснишь?

Лидия исподлобья смотрела на Владимира и молчала.

– Ты приехала домой в тот день, ключи от Таниной квартиры у тебя были – тебе как сестре милосердия поручили присматривать за Кэт, когда Тани нет дома. Ты вошла в квартиру, сделала своё мерзкое дело, вернулась к себе и стала слушать, когда Таня вернётся. Услышав, что она пришла, ты позвонила в полицию, открыла её дверь своим ключом, чтобы полицейским удобнее было схватить твою подругу – или чтобы выставить происходящее там на всеобщее обозрение – и уехала в клинику. Так было дело?

Лидия переводила затравленный взгляд то на Владимира, то на Адамса, то на начальника тюрьмы.

– Кроме всего прочего, когда я был в твоей клинике, мне сказали, что ты часто отлучаешься по поручениям главного врача Хопкинса. То есть к твоему отсутствию в рабочее время все привыкли. Только вот что ты делаешь, выполняя поручения Хопкинса?

Владимир достал листочек, принесённый Энрике.

– Ты и твой Хопкинс – члены секты «Братство людей». Вы вводите инъекции старикам, которые переписали своё имущество секте. Одна из таких инъекций становится смертельной. – Владимир перевёл дух. – Зачем ты убила нашего деда Егора?

– Я не…

– Ты не сможешь отрицать. Слишком много свидетелей подтвердят, что ты делаешь уколы прихожанам секты, соседи моего деда описывали именно тебя. И все, абсолютно все твои клиенты отдают Богу душу. А руководит этой деятельностью Хопкинс. Он в курсе медицины и фармации, он знает, что нужно вколоть, чтобы сердце остановилось и никто не смог установить причину.

Лидия уже не пыталась ничего отрицать.

– Говорите, мисс Козина, – хриплым голосом сказал начальник тюрьмы, – теперь ваша единственная надежда – рассказать нам всю правду.

Тяжёлым взглядом Лидия обвела всех присутствующих и опустила глаза. Внутренняя борьба раздирала её. Наконец, после длительного молчания она заговорила каким-то чужим голосом, не своим.

– Я посещала стариков на дому. Помимо того, что делала им уколы, должна была разговорить их, чтобы они рассказывали о себе что-то такое, из чего секта могла извлечь выгоду. Старики охотно шли на контакт, многие были брошены родственниками, им не с кем было поговорить. Они с радостью изливали мне душу, а также раскрывали содержимое своих кошельков и банковских вкладов. Я не говорила с ними, я слушала их. Всё услышанное передавала нашему пастору Уильямсу и его заместителям Смиту и доктору Хопкинсу. Ваш дед тоже был одинок, много о себе рассказывал. Пастора заинтересовала история о скифских сокровищах. Я расспрашивала Егора Боброва до мельчайших подробностей. Сокровища из кургана Огуз были перевезены в Великобританию одним шотландцем, который погиб на глазах Боброва. На этом след сокровищ терялся. Бобров считал, что клад затерян где-то в Шотландии. Уильямс перерыл кучу архивов и нашёл дату въезда этого Макбрайта на территорию страны. Сопоставив эту дату с полицейскими данными о дате его гибели перед несостоявшейся встречей с Бобровым, мы поняли, что ни в какую Шотландию он просто не мог успеть съездить, так как жить ему оставалось считанные часы. Значит, клад спрятан где-то близко. Приехав на родину, он отправился переночевать к отцу, который служил у неких Норфолков. Очевидно, там он и оставил клад. Оба они, отец и сын, были убиты на следующий день. Сокровища остались у Норфолков, которые даже не подозревали об этом. Можно воды?