Читать книгу - "Секретный пилигрим - Джон Ле Карре"

– Нед, они говорят, что ты был просто потрясающ, – позвал он меня к столу в разгар всего этого. – Неприступная башня, говорят они, совершенно неприступная. Думаю, может, они выдвинут тебя на Нобелевскую премию!

– Скажи, пусть лучше дадут “Оскара”, я согласен, – угрюмо сказал я и отправился прогуляться вниз к озеру, чтобы немного развеяться.

Когда я вернулся в дом, Тоби с Профессором о чем-то непринужденно беседовали, запершись в гостиной. Во всяком случае, казалось, что большое уважение Тоби по отношению к Профессору возросло еще больше. Латци помогал Арнольду мыть посуду, и оба они посмеивались. Латци скорее всего рассказывал какой-то похабный анекдот. Хелены нигде видно не было. Затем настала очередь Латци посидеть наедине с Тоби, а Профессор с женой беспокойно ходили по берегу озера, останавливаясь через каждые несколько шагов, о чем-то спорили, и наконец Профессор развернулся и пошел назад по направлению к дому.

Улучив момент, я выскользнул из дома и подошел к Хелене. Губы ее были поджаты, на лице болезненная бледность – то ли от страха, то ли от злости или усталости, понять я не мог. Она попыталась заговорить, но у нее перехватило горло, и пришлось подождать, прежде чем снова появился голос.

– Он лжец, – сказала она. – Все это ложь! Ложь, ложь! Он лгун!

– Кто?

– Они оба лгут. С самого рождения они лгут. Они и на смертном одре лгут.

– А в чем же правда? – сказал я.

– Правда – это ожидание.

– Ожидание чего?

– Я их предупреждала: “Если вы это сделаете, я скажу англичанам”. Поэтому подождем. Если он сделает это, я вам все расскажу. Если же раскается, я его прощу. Я его жена.

Она направилась к дому, эта величественная женщина. Когда она вошла в дом, около него притормозил черный лимузин, и из него вышел Гарри Палфри, юрисконсульт Цирка, в сопровождении еще двух представителей правящих классов Англии. В том, что был повыше ростом, я узнал Алана Барнаби – знаменитость отдела министерства иностранных дел, который неправильно называют отделом информации и исследований и в коммунистической контрпропаганде считают самым низкопробным. Тоби одной рукой тепло поздоровался с ним, а другой подозвал меня. Мы вошли в дом и сели.

Сначала я молчал, хотя кипел от злости. Действующих лиц послали наверх. Говорил Тоби, остальные слушали его с тем особым почтением, которое люди такого рода приберегают для нищих или негров. Я даже почувствовал, что мне немного хочется защитить Тоби Эстергази, да поможет мне бог, его, который защищал всегда лишь себя самого!

– То, с чем мы здесь, Алан, имеем дело, – это, без преувеличения, высшего класса источник, который уже исчерпал себя, – объяснял Тоби. – Большой джо, но дни его кончились.

– Ты имеешь в виду Профессора, – помогая, сказал Барнаби.

– Они за ним охотятся. Они слишком хорошо знают ему цену. По некоторым намекам, которые дал мне Латци, ясно, что у венгров заведено толстенное досье на операции, которые проводил Профессор. В конце концов, я хочу сказать: зачем им пытаться убить человека, от которого нам нет пользы? То, что венгры попытались его убрать, – это, я бы сказал, свидетельствует о том, что объект нужно охранять, как охраняют свой дом.

– Мы не можем беспредельно отвечать за безопасность Профессора, – предостерег нас Палфри с улыбкой потерпевшего поражение игрока. – Ненадолго, естественно, мы можем предоставить ему защиту. Но мы не можем позволить себе защищать его всю жизнь. Нам придется ему об этом сказать. Возможно, нам придется дать ему кое-что подписать – чистая формальность.

Второй министерский человек был круглым и лоснящимся, с цепочкой на жилете. У меня возникло детское желание дернуть за нее и посмотреть, завизжит ли он.

– Что ж, я думаю, что мы вообще слишком много говорим, – шелковистым голосом сказал он. – Если американцы готовы нас от них освободить – от Профессора и его мадам, – то нам незачем волноваться, так? Лучше сидеть тихо и держать порох сухим.

Палфри возразил.

– Все-таки, Норман, он должен подписать нам документ об освобождении. За последние несколько лет он достаточно стравливал нас с Братьями.

Вечно защищая себя, Тоби понимающе улыбнулся.

– Я бы сказал, Гарри, что все лучшие джо так делают. Рука руку моет, даже на уровне Теодора. Речь идет о том, что теперь, когда его больше нельзя использовать, мы ничего не теряем, кроме неприятностей. Правда, я в этом деле не специалист, – добавил он, обворожительно улыбаясь Барнаби.

– А этот парень, убийца? – спросил человек по имени Норман. – Он-то будет сотрудничать? Чертовски опасно сидеть здесь, как корова на заборе.

– Латци податливый, – сказал Тоби. – Он испуган, кроме того, он настоящий патриот. – Я не согласился бы с ним ни по одному из этих двух пунктов, но мне было так противно, что не хотелось перебивать. – Когда эти аппаратчики покидают свою систему, они просто впадают в шоковое состояние. Латци с этим справляется. Он сходит с ума по своей семье, но смирился. Если согласится Теодор, то согласится и Латци. Естественно, при наличии гарантий.

– Каких именно гарантий? – сказал начищенный министерский человек, да так резво, что даже Гарри Палфри не удалось встрять.

Но Тоби это не смутило.

– Естественно, самых обыкновенных. Латци и Теодор не хотят, чтобы, когда все это кончится, их выкинули в мусорную яму, я бы так сказал. И Хелена тоже. Американские паспорта, приличная сумма деньжонок в конце дороги, помощь и защита – короче, самое основное.

– Все это надувательство, – выпалил я. – Надоело.

* * *

Все улыбались мне. Они улыбались бы, что бы я ни сказал. Они были своего рода толпой. Они бы засмеялись, даже если бы я сказал, что я и на венгров работаю. Если бы я сказал, что перевоплотился в младшего брата Адольфа Гитлера, они бы тоже улыбались. Все, кроме Тоби, чье лицо стало безжизненным, как у человека, который знает, что безопаснее всего ему в данный момент испариться.

– Господи, да почему же, Нед, ты это говоришь? – спросил ужасно заинтересованный Барнаби.

– Латци не из обученных убийц, – сказал я. – Я не знаю, кто он, но убивать он не умеет. При нем был незаряженный пистолет. Ни один профессионал в здравом уме так не поступает. Он выдает себя за художника из Баварии, но на нем венгерская одежда и половина барахла в его карманах – венгерское. Я стоял рядом, когда он звонил в Бонн. Прекрасно, имя атташе – Питер. В списке дипломатов это имя тоже Питер. Меньше всего Питер ожидал этого звонка, это точно. Латци его обдурил. Послушайте немецкую запись их разговора.

– А как же тогда, Нед, быть с парнем из Вены? – сказал Барнаби, все еще настроенный покровительствовать мне. – Парень, который дал ему денег и оружие? А? А?

– Они и не встречались. Мы показали Латци фотографию, и он был счастлив. “Это он”, – были его слова. Уверен, он видел эту фотографию где-то еще. Спросите Хелену, она знает. Сейчас она молчит, но, если на нее надавить, уверен, она заговорит.