Читать книгу - "Ход свиньей - Александр Андрюхин"

Парень тяжело вздохнул и приложил ладонь ко лбу. Батурин с Игошиным переглянулись.

— Вы хотите сказать, что Вороновича повесили не вы?

Парень устало оторвал ладонь.

— К сожалению, нет. Но Ахеева с Чекушкиным повесил я. Собственноручно. Чтоб другим неповадно было. Это я заявляю официально. — Глаза парня сверкнули праведным огнем. — Также запишите, что я делал это сознательно, находясь в здравом уме, и что я в этом нисколько не раскаиваюсь. А Анна, запишите, никакого участия в этом не принимала.

Батурин с Игошиным снова переглянулись. Лицо полковника выражало досаду, лицо практиканта — сочувствие. Батурину это не понравилось.

— В котором часу прибыл ваш самолет из Афин? — спросил он.

— В пять утра, — ответил Громов.

В принципе время позволяло прилетевшей паре совершить возмездие и над Вороновичем. Но, скорее всего, Громов говорил правду. После того, как его увели, следователь позвонил в лабораторию.

— Отпечатки совпали?

— Увы! Отпечатки не те. Расслабьтесь, Анатолий Семенович. Сигизмундовича повесил кто-то другой.

Батурин положил трубку и подошел к окну. Уже стемнело. Все дела на сегодня были завершены. Можно со спокойной душой отправляться домой. Однако Батурин не двигался, тупо уставясь в окно. Что с литератором расправился кто-то другой, в этом полковник не сомневался, но не было времени развить мысль в этом направлении. Кто еще имел зуб на Воро-новича?

Перед глазами снова всплыл Ягуткин, у которого алиби. Вслед за ним возник Скатов, чьи отпечатки тоже не совпали. Римма Герасимовна тоже женщина не простая…

«Нет, не то! — тряхнул головой Батурин. — Тут скрыто что-то еще. Кажется, Инга говорила про какого-то парня из Самары. С одной стороны, то, что лепила девушка, отдавало паранойей, а с другой — все, о чем она говорила, оказывалось правдой».

Чем больше размышлял полковник милиции, тем яснее убеждался, что без Инги этого дела не распутать.

В кабинет без стука вошел Игошин, взволнованный, красный, почему-то с разбитым лицом.

— Громов с Голубицыной бежали!

— Что? — не поверил ушам Батурин. — Как это произошло?

— На трассе сломалась машина. Голубицына попросилась в туалет. Я отпер и тут же получил удар в нос. Пока очухался, их и след простыл.

— Что? — вытаращил глаза Батурин. — Тогда какого черта вы поехали ко мне? Нужно было гнать в аэропорт!

— В аэропорт поздно! — сокрушенно вздохнул Игошин. — Они уже в воздухе…

Батурин потерял дар речи. Он пригляделся к кровоподтекам на лице Игошина и вдруг понял все.

— Так-так, — произнес он сквозь зубы. — В благородство играем. Да знаешь ли ты, что этим поставил крест на своей карьере?

Игошин знал. Он криво усмехнулся и беспомощно развел руками. Батурину потребовались усилия, чтобы подавить в себе ярость.

— Идите и пишите рапорт на имя полковника Григорьева. В нем объясните, почему именно вы вызвались сопровождать преступников.

— Я попросил, чтобы меня подбросили до дома. Нам по пути…

— Далее, почему вы отправились открывать, а не конвоир?

— У него живот схватило…

— Молчать! Это объясните Григорьеву, а не мне. Идите!

Игошин собрался выйти, но Батурин остановил.

— Водитель с конвоиром ребята нормальные? — спросил он вполголоса.

— Мировые ребята, — подмигнул Игошин. — Молчание ягнят гарантирую…

— Тогда не указывайте в рапорте, что беглецы улетели в Афины. Объявите их в федеральный розыск.