Читать книгу - "Зона личной безопасности. Испытательный срок - Андрей Кивинов"

— Виола, здравствуйте… С приездом.

Она обернулась, но не испугалась. Лицо парня, стоявшего перед ней, показалось знакомым. Ах да, это же тот самый, с фотографии, которую Глеб показывал, вернувшись из Дагестана.

— Здравствуйте… Спасибо.

— Вы не волнуйтесь… Меня звать Роман. Я друг Глеба. Он наверняка обо мне рассказывал. Он попросил вас встретить.

— Какой Глеб?

— Туманов. Вот… Это вроде пароля, — парень достал фото Виолы.

Певица бегло, по-шпионски, огляделась по сторонам, поняла, что ничего не высмотрит, и негромко спросила:

— А где он сам?

— Ну, во-первых, вам пока рано встречаться, а во-вторых… Глеб задержан по подозрению в убийстве вашего мужа. Вернее, уже арестован.

— Что?!

Пакет с беспошлинным алкоголем чуть не выпал из рук.

— У нас машина, мы вас отвезем. Не бойтесь.

— Мы?

К ним подошла Ольга, поздоровалась, представилась. Виола по-прежнему походила на девочку, у которой сломалась любимая кукла. И даже без слов можно было понять, что она не верит в новость.

— Мы тоже не верим, — поспешила успокоить ее Ольга, — вернее, очень сомневаемся… И думаем, что лично вам угрожает серьезная опасность.

— Я-то тут при чем?

— Поехали.

— Подождите, я только с дороги, дайте в себя прийти. Хоть душ принять!

— К вам и поедем.

Рома забрал у Виолы чемодан и покатил к шикарному лимузину под названием «Дэу Матис», или «Красная смерть». Но не сделал и пары шагов, как его догнал невысокий мужичок в бравой разноске и лихой кепочке.

— Слышь, друг… Ты чего творишь? Ты кто такой?

— Не понял.

— Чего ты не понял? Это твое место? Чего клиентов отбиваешь? Давно колеса не прокалывали?

Увы, даже фирменные таксисты жили по не «фирменным» законам.

— Я похож на бомбилу? — спокойно, без грубости уточнил Рома.

— А чего хамишь-то? Хочешь с Ашотом дело иметь? Я устрою…

— До свидания.

Рома не вступал больше в споры, погрузил чемодан в багажник, который не удалось закрыть. Маловата «Красная смерть». Мужичок не успокоился, переписал на бумажку номер машины. Пообещал ее взорвать, если «борзый» появится здесь еще раз, потом стал названивать упомянутому Ашоту и жаловаться на беспредел козла на «Матисе».

Виола села на переднее пассажирское кресло, Ольга — назад.

Наверно, опытный разведчик, пользуясь благоприятной ситуацией, продолжал бы игру «в друга» и выжал бы из «объекта» максимум информации. Но Роме надоели эти шпионские игрища. Тем более что реакция Виолы на известие о задержании Глеба была очень естественной, в смысле — не сериально-показушной. «Ах, что за чепуху вы несете?!» Хотя от успокоительной сигареты она не отказалась.

— Глеб написал явку с повинной. Якобы убил Якубовского на почве ревности из винтовки, которую привез с Кавказа. Показал, куда ее выбросил. Мы нашли. Ревность же связана с вами. Муж не давал вам развода, угрожал. Пришлось прибегнуть к радикальным мерам. Хотелось бы услышать вашу точку зрения на все это.

— Подождите, подождите… Бред какой-то… Мы же все решили. Он дал мне деньги для мамы, пятнадцать тысяч долларов, я собиралась поговорить с Андреем. Предложить расстаться цивилизованно. Ничего бы муж мне не сделал. Да, он был не очень сдержанным человеком, но поверьте…

— Он знал о ваших отношениях? — перебила Ольга.

— Нет, разумеется. Но… Возможно, догадывался. Незадолго до того, как… В общем, нашел у нас дома зажигалку Глеба. Скандал устроил.

— Глеб был у вас дома? — уточнил Рома.

— Что вы?! У нас консьержка, это сразу стало бы известно… Наверно, я случайно сунула зажигалку в сумочку, а потом выронила.

— А сам Глеб не хотел пообщаться с вашим мужем?

— Он предлагал, но я отговорила… — Виола по очереди посмотрела на ее добровольных извозчиков, — послушайте, Глеб что — сам, лично пришел и признался?

— Это и удивительно, — ответил Рома, — вряд ли он хотел повысить раскрываемость убийств в Северном отделе. Кстати, откуда у Глеба пятнадцать тысяч для вашей мамы? Сумма-то нехилая. Даже для меня…

— Он сказал, что заработал на Кавказе… В командировке.

— В командировке… — медленно, с расстановкой повторил Рома, доставая из кармана фотографию, — этого товарища не знаете?

Это было фото Леши-морпеха, взятое в паспортном столе. Леша в костюме и галстуке. Очень интеллигентно. Ольга буквально впилась взглядом в Виолу, наблюдая за реакцией. Ноль на фазе. Даже не моргнула.

— Нет… Никогда не видела. Кто это?

— Неважно… Не знаете, и хорошо…

Они остановились на светофоре, Рома вышел, посмотрел, как чувствует себя чемодан. Не готов ли к прыжку? Чемодан вел себя благоразумно. Опер вернулся в салон.

— Еще один вопрос… Акции и прочее деловое наследство мужа… Что вы собираетесь с ним делать?

Виола снова не смутилась.

— Я была у Никитского… Честно говоря, ничего в этом не поняла. Потом разберусь… Вы сказали, мне грозит опасность.

— Не исключено.

— И от кого?

— От того, кто на самом деле убил вашего мужа… Виола, вы хотите помочь Глебу?

— Конечно.

— В таком случае мы устроим свидание. Завтра. В тюрьме. Но при одном условии: говорить надо то, что попросим мы. Согласны?

Певица молча кивнула.

— Отлично… Дома я продиктую список продуктов, которые принимают в передачках. Вы не возражаете, если Ольга Андреевна останется сегодня с вами? На всякий случай…

* * *

Тюремная комната для свиданий напоминала переговорный пункт на центральном телеграфе недавних времен. На стене — кабинки с номером. В каждой — полочка с обшарпанным телефонным аппаратом без циферблата. Все просто, без высоких технологий: «Магадан — вторая кабина…» Только здесь, в отличие от переговорного пункта, стена была из толстого прозрачного оргстекла, за которым, буквально в метре, виднелось точно такое же стекло с точно такими же аппаратами. Два параллельных мира на дистанции вытянутой руки. И на расстоянии нескольких лет… Стекло, к слову, должно быть пуленепробиваемым, но прежнее руководство следственного изолятора сэкономило, а разницу расписало в преферанс. За это и за то, что вывозило наиболее романтичных арестантов в элитный ресторан с варьете, теперь находилось под домашним арестом. Ибо поместить даже в милицейскую камеру бывшего хозяина тюрьмы санкционировал бы только законченный циник, не знакомый со словом добродетель.

Виола присела на металлический табурет. По совету Ольги, она не делала яркий макияж и надела строгий костюм. Глеба уже привели. Она подалась вперед и по инерции прошептала его имя. Тот улыбнулся, махнул рукой в ответ и, взяв трубку, жестом показал ей сделать то же самое. Свидание было краткосрочным. Пять минут по таймеру.