Читать книгу - "Без шума и пыли - Леонид Влодавец"

— И ты приехал, чтоб меня мордой в грязь ткнуть? — проворчал Вредлинский.

— Зачем? Мне тебя жалко стало. Решил еще разок помочь по старой дружбе. А то ведь пропадешь ты здесь, ей-богу, пропадешь!

— Что, в Голливуде вакансии появились? — зло произнес Эмиль Владиславович.

— Голливуд, дорогой мой, это не «Мосфильм». У меня своя компания. Могу взять на работу. Не сразу, правда, сначала ты мне в здешних делах немного поможешь. Я тут давно не был, еще не разобрался, кто чего стоит, какие контакты надо налаживать, а какие нет. А ты хотя бы частично восполнишь мои пробелы в познании новой России… Согласен, надеюсь?

— И что я буду с этого иметь? — утрируя еврейский акцент, спросил Вредлинский, инстинктивно понимая, что Пашка явно втягивает его в какую-то авантюру.

— А все то же. Помогу тебе приобрести человеческий вид, как в 1961 году… Или ты опять против этого? По рукам?!

Эмиль Владиславович понял, что даже если Манулов — дьявол, присланный из ада за его, Вредлинского, душой, отказываться не стоит. Конечно, он еще может какое-то время прожить на старых запасах, но ведь ужас как тошно медленно катиться на дно… И при этом знать, что мог бы плыть по поверхности, а то и парить над волнами, если б не сказал «нет» этому мистеру из Голливуда.

— Эх, была не была! По рукам!

— Молодец! — похвалил Манулов. — Чувствуется, что здравый прагматизм тебя еще не покинул. Ну а теперь слушай, что мне требуется конкретно…

Ничего особенного он от Вредлинского не потребовал. Поинтересовался тем, кто из прежних знакомых и полезных людей чем занимается, у кого могут быть выходы на Старую площадь и Белый дом, у кого есть проблемы, связанные с 17 августа, ну и еще разные мелочи. Эмиль Владиславович даже разочаровался, но вместе с тем и насторожился: неужели это все?

— Да, я краем уха слышал, будто ты какой-то роман пишешь? — словно бы между делом поинтересовался Пашка.

«Откуда он узнал?» — изумился Вредлинский. Ведь роман о последних царях так и остался недописанным. Материалы и наброски лежали себе в столе многие годы, и о них мало кто знал. Когда весной и летом 1998 года в прессе поднялась кутерьма по поводу захоронения царского семейства, Вредлинский тиснул в своих газетках несколько статей, но на фоне публикаций в солидных изданиях они прошли незамеченными.

Тем не менее отрицать то, что некогда он работал над романом, Вредлинский не стал.

— Знаешь что, — прищурился Манулов, — а может, ты его допишешь ради интереса? У меня тоже кое-какой материальчик имеется. Могу подарить бесплатно.

— Кому это сейчас нужно? — хмыкнул Эмиль Владиславович. — «Следствие закончено, забудьте!»

— Нужно, Емеля, нужно. Поверь мне, конъюнктура меняется… Вот что, старик. Дам-ка я тебе свою визитную карточку, — Пашка вытащил из бумажника маленький прямоугольХник из плотной мелованной бумаги и подал Вредлинскому.

— Это ж твои американские реквизиты, — заметил Вредлинский, рассмотрев карточку, — а ты ведь вроде здесь собираешься надолго задержаться? Может, просто телефончик дашь по старинке? Ты где остановился?

— Пока в «Украине», на Кутузовском. Потом найду что-нибудь получше. А телефон у меня сотовый, так что звони в любое время и в любое место — попадешь куда надо. Я тебе дам номер.

— Тогда зачем мне эта визитка?

— Она, Емеля, не простая, а золотая, — ухмыльнулся Манулов, — в том смысле, что если ты придешь в какое-нибудь место и просто скажешь: «Я от Манулова!», то тебе не поверят и отфутболят. А вот если предъявишь эту карточку, то встретят хорошо и все твои вопросы решат положительно… Береги как зеницу ока. Посеешь где-нибудь — второй не получишь.

В том, что Пашкина карточка и впрямь хорошо помогает при визитах в те солидные кабинеты, куда прежде Вредлинский даже не пытался обращаться, Эмиль Владиславович убедился очень быстро.

Уже в самые ближайшие дни после посещения Манулова в общественном и экономическом положении Вредлинского стали происходить ощутимые позитивные сдвиги. На какие кнопки нажимал Пашка, за какие нити дергал — все это осталось за кадром. Однако факт есть факт: меньше чем через неделю Вредлинский получил от одного из давних, но хорошо забывших его в последнее время знакомых очень заманчивое предложение возглавить некий благотворительный фонд. Конечно, Эмиль Владиславович тут же проконсультировался с Пашкой и получил лаконичный ответ: «Соглашайся». Хотя Манулов и словом не обмолвился, что учредители фонда имели к нему какое-то отношение, Вредлинский догадался, что без «мистера Пола» тут не обошлось.

Вновь имя Вредлинского стало звучать и кое-что значить.

Точно так же, как в молодости, когда Манулов сумел пробить для никому не известного Мили выход на театрально-литературную стезю, теперь Пашка интенсивно помогал обновить поблекшую славу своего приятеля. И в обширных российских регионах, и на эсэнгэшных просторах, и — что самое полезное — в дальнем зарубежье.

При напористом содействии бывшего однокашника, как и прежде, беспардонно-пронырливого, зубастого и ухватистого, Вредлинский наскоро дописал и выпустил в свет «экспортный» вариант книги о последних российских царях. Сперва книга вышла в Лос-Анджелесе, на английском языке. Затем этот же роман, с каждым разом расширяясь в объеме, увидел свет в Париже, Лондоне и Берлине, причем в весьма престижных издательствах. Гонорары, несмотря на относительно малый тираж книги, оказались втрое больше той суммы, что прежде лежала на валютных счетах Вредлинского.

Затем Вредлинского пригласили в Штаты, где он побывал во владениях Манулова. Да-а! Вилла в несколько гектаров на побережье Тихого океана, бассейны, фонтаны, тропический парк, площадка для гольфа, гараж на 12 машин, яхта в 120 тонн водоизмещения и даже вертолет «Белл». Вредлинский только скрипел зубами: да, бывший стиляга времени даром не терял! Но злость Эмиль Владиславович испытывал только к себе самому, потому что теперь был окончательно убежден, что тогда, 24 года назад, упустил свой шанс. У него тоже могло быть все это, а он, недальновидный дуралей и тупой «совок», остался с полудохлой «синицей» в руках, имея возможность ухватить за хвост «журавля в небе».

В Америке Вредлинский прочитал несколько лекций на «царскую тему» в нескольких университетах. И убедился, что американский университет, как ни удивительно, — это место, где русские профессора учат китайских студентов. Английского языка он по-прежнему не знал, но его вполне сносно переводили. В аудиториях было полно народу, гонорары за лекции оказались весьма приличными, хотя Вредлинский так и не понял, чем могла история двух последних русских самодержцев заинтересовать китайцев, составлявших большинство слушателей. Позже Манулов объяснил, что, строго говоря, эти лекции, к тому же прочитанные литератором, а не профессиональным историком, мало кого интересовали вообще. Однако китайцы — народ дисциплинированный и, кроме того, желающий получить как можно больше знаний, тем более если отдельная плата за посещение факультатива не взимается.