Читать книгу - "Москва-Сити - Фридрих Незнанский"

– Вы сами, я полагаю, не москвич, – неодобрительно буркнул я, хотя давно уже по его своеобразному говору сообразил, что рос он где-то на юге.

– Я-то? – снова широко продемонстрировал свой фарфор Александр Алексеевич. – Я из солнечной Грузии, понял, дорогой? Русский, но из Грузии, вот так. И вдруг сделал то, чего я от него ну никак не ожидал, – он вдруг запел довольно приятным голосом на довольно приятный мотив: «Мак твой на сердце имею, черные косы, красный мак…» – но тут же оборвал эту ахинею, пояснил: – Это у нас такой ансамбль был молодежный – «Русские грузины», вы, наверно, никогда и не слышали, да?

Похоже, врожденная живость характера мешала ему надолго останавливаться на чем-то одном. Пришлось снова вернуть его к интересующему меня разговору, безжалостно прервав лирические излияния.

– Скажите, а вы не могли бы описать их поподробнее? Или пусть не вы, а те охранники, которые имели с «бомжами» дело. Мне ведь все равно придется их допрашивать…

Александр Алексеевич задумался, снова оттопырив нижнюю губу:

– Описать? Я их и видел-то всего несколько минут… Так, ничего особенного… Вроде как славянской внешности оба… Знаете, теперь все говорят: лицо кавказской национальности. А эти – лица славянской национальности, понимаете? И знаете, крепкие ребята. Я, знаете, еще прикинул по привычке на всякий случай, справился бы я с ними, если бы пришлось один на один, вернее, мне одному с ними двумя схватиться. И решил, что мне бы одному с ними не справиться, хотя, между прочим, я в прошлом кандидат в мастера по вольной борьбе. Вот видите. – Он для наглядности потряс над столом могучими руками. – Борьбой занимался в молодости… И еще знаете что, Александр Борисович, приметного… Щеки у них у обоих такие, знаете, впалые. Вы спортом занимались сами? Ну тогда должны понимать: вид у них – как будто оба марафонскую дистанцию только что бежали. Щеки такие втянутые, кажется, что щека щеки касается. То есть как бы профессиональные спортсмены… – И вдруг стукнул себя ладонью по лбу: – Слушайте, а они что, имеют отношение к той стрельбе?

Я неопределенно пожал плечами – не хотел вдаваться в подробности. «И не к чему, – шевельнулась вдруг мыслишка, – а что, если киллеры пришли сюда не случайно, имели здесь сообщника или сообщников?…»

– Просто забрасываем широкую сеть, как говорится, – пояснил я. – Знаете ведь, обычно заказное убийство – это ни следов, ни концов, ни исполнителей, ни заказчиков…

Я уже собирался покинуть Дворяницкого, намереваясь, несмотря на довольно позднее по обычным меркам время, еще допросить где-нибудь в более скромной обстановке Вована и его соратников, как вдруг произошло нечто, чего я и в самом богатом на фантазии сне не мог увидеть. Дверь кабинета резко распахнулась и в него заглянула, а точнее, вставилась на половину туловища необыкновенно яркой красоты женщина в шуршащем и сказочно переливающемся платье, из которого, как тесто из квашни, выпирали белые плечи и большая, приподнятая лифом грудь. И это сказочное видение проворковало довольно немелодично, с интересом переводя взгляд с Александра Алексеевича на меня, а потом обратно:

– Ой, Шалва, я думала ты один, а ты тут кого-то прячешь! Прячешь, да? Вы чего тут, мальчики, делаете, штаны мнете? Ты не хочешь, дорогой, выйти на люди, поухаживать за дамой, а? Не забыл еще, с какого конца к даме подходят? И вообще, народ меня к тебе подослал – без тебя праздник не в праздник, понимаешь? Так что я всего лишь делегатка. – Она засмеялась, и мне показалось, что она под хмельком. Давай, давай, Саша, и гостя своего тяни, нечего человека тут мурыжить, дай ему хотя бы мой номер посмотреть! – Она гордо выпрямилась, оказавшись вдруг довольно высокой и стройной, сказала персонально мне: – Извините, если помешала, – и исчезла, оставив своим сиянием некую рябь в глазах, а также аромат каких-то необыкновенных духов.

– А? – спросил меня Дворяницкий со всей «грузинскостью», на которую оказался способен, и с шумным сожалением вздохнул: – Какая женщина, да? Как говорится, хороша Маша, да увы… Ты ее узнал, конечно, да?

Надо сказать, в тот момент я даже не среагировал на это внезапно прорезавшееся «ты». Мы сейчас были не чиновники, не должностные лица, мы были просто два мужика, увидевших необыкновенно красивую женщину и прекрасно понимающих друг друга. При чем тут какие-то обиды?

– Н-нет, – с запинкой отозвался я. – А почему я должен был ее узнать?

– Ты что, дорогой, телевизор совсем не смотришь, да? Все работаешь? У, какие вы, прокуроры, все-таки деревянные! Это же Анаис! Теперь сообразил?

Анаис – было имя ставшей в последние два года необыкновенно знаменитой эстрадной звезды.

– Да-а, – протянул я, теперь действительно признав знаменитость. – А почему она здесь? Что она тут делает-то?

– Как – что?! – удивился еще больше Дворяницкий. – Праздник у нас сегодня. Во-первых, Новый год. Во-вторых, такой праздник, что можем себе позволить самых знаменитых артистов пригласить, понимаешь? Ну и почему людям не сделать приятное, если можно? К слову, артисты и сами очень любят у нас выступать, мы их никогда не обижаем, а даже наоборот. У нас сегодня Буйнов уже был, Олежка Газманов – ну этот, «Москва, звонят колокола» – тоже был. Его мэр очень любит, ну и мы тоже. Хазанов хотел, да не приехал, закочевряжился, ну и хрен с ним. Зато вот Настя не побрезговала, любовь наша. Ах, как поет, ласточка, как поет! Вах, какая женщина, мне б такую! Слышал такую песню, дорогой? Ну вот… Все бы отдал, жаль только, есть у нее уже… покровитель… Большой человек… Слушай, не обижай хозяина, пойдем, поужинай с нами, а? Я же вижу, тебе уже хочется! Пойдем, я тебя с Настей познакомлю. Попросим спеть «Наша служба и опасна и трудна». Хочешь? Ей-богу, споет, чтобы тебе приятное сделать. А то что ты все – работа, работа. Работа, говорят, не жид, в Израиль не убежит, хе-хе… Да не зыркай ты на меня, это не я – это народ так говорит…

– Послушайте, Александр Алексеевич, – решительно оборвал я это гипнотизирующее словоизвержение. – Давайте-ка мы решим с вами этот вопрос раз и навсегда, поскольку, я чувствую, встречаться мне с вами по долгу службы еще придется, и не однажды. Все эти ужины, неожиданные знакомства я могу себе позволять лишь тогда, когда это не имеет никакого отношения к моей служебной деятельности. Я ясно формулирую?

Он с искренним огорчением махнул рукой:

– Э, я тебе про женщину, а ты… Не хочешь, значит, со мной поужинать?

– Не могу, дарагой, – на этот раз необидно передразнил я.

– Скучные вы люди, прокуроры. Значит, от ужина отказываешься?

– Да ведь я сказал уже.

– Как говорил один мой пострадавший от вас, от прокуроров, дружок: завтрак проспали, обед прогуляли, а ужин, извини, на х… нужен… Так, что ли? Зря! Сам себя обижаешь, дорогой! – Он вдруг весело захохотал.

Я захохотал вместе с ним – так заразителен был этот смех. В сущности, он, наверно, был неплохой мужик. Но, увы, сюда-то, на территорию «Стройинвеста», я попал вовсе не в поисках симпатичных собутыльников…

– Слушайте, Александр Алексеевич, – спросил я то, что, наверно, надо было бы спросить уже давным-давно, – а все же с какой стати у вас такая разудалая гулянка, да еще с самого начала рабочего дня? Сколько имею дело с «новыми русскими», только все и слышу: работа, бизнес, конкуренция, насаждаем западный опыт деловитости… Выходит, все это туфта – поскреби вас, а там все тот же совок, да? И главное – поскрести-то надо совсем чуть-чуть…