Читать книгу - "Испанский гамбит - Стивен Хантер"

Модное кафе «Гранд-Ориенте» в тот вечер было переполнено. Пространство казалось тесным то ли от множества молодых людей, то ли от революционных идей, носившихся в воздухе. Но еще более несомненно здесь витал зловещий призрак убийства.

«Кто-то непременно погибнет сегодня вечером», – думал Левицкий, явственно ощущая густую и мощную атмосферу злодеяния.

Будут кровь на тротуаре, визжащие женщины, разъяренные мужчины с пистолетами. Но для него наконец окончилось долгое терпеливое выжидание. После тяжелых месяцев скуки пришло время действий.

Он сделал глоток зеленоватого шнапса. Замечательно. Девушка сидела в группе поумовцев за столиком у барной стойки. Все они были молоды, веселы, переполнены ощущением собственной значимости, надеждами на светлое будущее и взбудоражены переменчивой политикой. Хотя весьма возможно, что для них это лишь вопрос моды, «жизнь – лишь игра». Ребята носили синие комбинезоны, береты были лихо заткнуты под погоны. Девушки все как одна тоненькие и довольно хорошенькие, хоть эта Лиллифорд явно красивее всех. И именно она держит в руках ключ к розыскам Джулиана Рейнса.

Левицкий сидел далеко от них, прислонясь спиной к стене. Добраться до «Гранд-Ориенте» оказалось совсем не сложно, стоило только покинуть убежище в угодьях анархистов. СВР со своими агентами из НКВД шнырял повсюду. Левицкого дважды останавливали патрули штурмовиков, довольно многочисленные, так как на днях их части были переброшены в Барселону из Валенсии. Но добытые им бумаги выручали, хоть положение было довольно опасным. Насколько густа сеть, сплетенная Глазановым? То, что эта сеть имеется, было совершенно ясно, вопрос лишь в том, когда наш комрад собирается вытягивать улов. Возможно, сразу. Левицкий точно знал, что чем дольше он будет выжидать, тем больше у него шансов.

Конечно, умный человек, с такими, например, мозгами, как у него, с известным присутствием духа, ну и с неплохим набором документов, сможет уйти от любой сети. Должно быть, бедняга Глазанов просто бесится от злости. Будь у него батальон энкавэдэшников, он бы накрыл весь город и прочесал его насквозь, до последнего переулка и последней привратницкой. И со временем обязательно отловил бы Левицкого. Но сейчас, лишь с немногими стоящими сотрудниками и балластом неопытных испанцев, Глазанову не добиться успеха.

«Глазанов, ты смотришь в глаза смерти, и это моих рук дело», – зло усмехнулся Левицкий.

– Комрад, еще один шнапс? – спросил официант.

– Нет, благодарю.

– Мы скоро закрываемся, комрад. Комендантский час, знаете ли. Не то что в старые времена.

– Я знаю.

– Вам, похоже, недавно сильно досталось, комрад.

– Анархисты. Какие-то бродяги, которые год назад и шепотом-то говорить не осмеливались. А сейчас расшумелись о наступлении нового мира и решили продемонстрировать свой энтузиазм старику, который не хочет подпевать им и плясать под их музыку. Сказали, что я, видите ли, слишком буржуазно выгляжу.

– Ах, они полоумные. Шляются тут везде. Ужасные времена настали, комрад.

– Зато прелюбопытные, – возразил Левицкий.

И он в последний раз обвел взглядом помещение. Из-за густого табачного дыма болели глаза. Расположенное позади барной стойки зеркало было покрыто сальными пятнами. Неяркий, почти желтый свет шел от мигающих свечей и тусклых лампочек в стеклянных колпачках под потолком, блестел на гладких стенах. Посетителей было очень много – и это к лучшему, – мужчины и женщины в форме, в шнурах, беретах и шапочках на головах, в сапогах. Каждый имел при себе оружие. Участники боев были загорелыми до цвета ореха, а теоретики революции сохраняли бледность долгих дней раздумий и споров. Все много пили, воздух звенел от хвастливых россказней и клятв, проклятий и стихов. Ему это было хорошо знакомо. В Петрограде семнадцатого, когда великий Ленин запугиванием и хитростью боролся против Керенского и Временного правительства, было так же.

Он снова взглянул в ту сторону, где за столиком сидела девушка. Не похоже, чтобы кто-нибудь из ее спутников работал на НКВД, хотя, конечно, полностью уверенным быть нельзя. Но за многие годы он, кажется, научился распознавать энкавэдэшников по виду: вороватое и хитрое выражение глаз, вечная напряженность, чувство превосходства.

Нет. Возможно, официант. Конечно, он доносит, работая на кого-то, но скорее из соглашательских соображений, чем из-за идеологии. Кто еще? Может, тот мужчина, что сидит там, подальше, в черном анархистском берете? Левицкий давно заметил, что он не так пьян, как притворяется, и его глаза, не переставая, изучают собравшихся.

Но пора. Пятнадцать минут до комендантского часа. Самое время подойти к ней.

Он встал и стал медленно пробираться сквозь толпу. Терпеливо выждал, пока парочка, стоявшая между ним и девушкой, пройдет вперед. Затем засеменил дальше, пробрался наконец к столику и наклонился к ней. Сильвия не видела его.