Читать книгу - "Девочка у моста - Арнальдур Индридасон"

– Ключ от дома? Тебя что же, там никто не встречает после школы? – удивилась женщина. Иногда она садилась в кухне с сигаретой между пальцев и мечтательно наблюдала за жизнью, что проходила за окнами ее дома. Годы спустя, когда Эйглоу активно влилась в феминистское движение, она часто вспоминала тоску во взгляде той женщины.

Но это была не единственная причина, по которой она с унынием вспоминала дни, проведенные в доме подружки. Однажды она задержалась у нее допоздна. Стояла зима, и темнота рано опустилась на город. Эйглоу заметила, который час, только когда домой вернулся папа подружки. Уже подоспел ужин, поэтому ее мама поинтересовалась, пойдет ли Эйглоу домой или останется поесть с ними. Она добавила, что будет рада накормить ее. Им всем было невдомек, что Эйглоу не решалась выйти из кухни, потому что очень испугалась. Она боялась вернуться в детскую за своим ранцем. Видения редко ее пугали, но иногда такое случалось.

– Что-то случилось, Эйглоу? – спросила мама подружки.

– Нет, ничего, – ответила та. – Я просто жду.

– Ждешь?.. И чего же ты ждешь?

– Тетеньку, – сказала Эйглоу.

– Какую тетеньку?

– В черном платье.

Женщина перевела взгляд с Эйглоу на своего мужа, который лишь пожал плечами, будто его это не касалось.

– Так какую же тетеньку? – переспросила мама подружки. – Кроме меня, здесь тетенек нет.

– В детской, – промолвила Эйглоу. – В детской есть тетенька в черном платье.

Женщина обратилась к своей дочке:

– Ты видела в детской какую-нибудь тетеньку?

Подружка Эйглоу лишь покачала головой.

Женщина снова посмотрела на мужа:

– С тобой вместе никто не заходил?

Тот тоже покачал головой и поглядел на нее так, будто она задала самый абсурдный вопрос на свете.

– Идем, покажешь мне, – сказала женщина, беря Эйглоу за руку. Та попыталась сопротивляться, потому что ей совсем не хотелось видеть ту тетеньку снова, но подружка мамы решила во что бы то ни стало проверить, в чем там дело, и чуть ли не силком подтащила Эйглоу к детской. Распахнув дверь, она произнесла:

– Что ты выдумываешь, Эйглоу? Здесь никого нет. Видишь, радость моя? Давай-ка бери ранец и беги домой. Твоя мама уже наверняка вся извелась от волнения.

Эйглоу нерешительно ступила в детскую, не осмеливаясь поднять глаза. Обнаружив свой ранец, она схватила его и поскорее вышла из комнаты. Она все еще чувствовала присутствие той тетеньки, что так ясно видела в углу: у нее была сломана шея, и голова как-то нелепо свисала на плечо. Подол ее черного платья был разорван. Похоже, с ней произошел какой-то ужасный несчастный случай. Она пристально смотрела на девочку. С порога детской Эйглоу бросила несмелый взгляд в тот самый угол и с облегчением выдохнула, заметив, что тетеньки там больше нет. Только тогда она начала успокаиваться – до этого у нее было предчувствие, что такое видение не сулит ничего хорошего, поэтому она обрадовалась, когда оно исчезло.

Когда Эйглоу пугалась того, чего остальные не замечали, она обычно обсуждала это с отцом. Именно Энгильберт поощрял ее рассказы о видениях, поскольку считал, что если поделиться с кем-то своими переживаниями, то будет уже не так страшно. С мамой же Эйглоу никогда на такие темы не заговаривала: она чувствовала, что та расстраивается из-за того, что дочка унаследовала экстрасенсорные способности отца. Мама предпочла бы, чтобы Эйглоу была как все остальные дети, без всяких склонностей к оккультизму и общению с призраками. Ей вполне хватало телепатических странностей мужа, а теперь еще и дочка пошла по его стезе. Да и вообще, мама не верила в потусторонний мир и никакого участия в рабочих делах мужа не принимала. «После смерти ничего нет», – то и дело говорила она дочери с прагматичностью человека, который не наделен привилегией проводить дни напролет в глубоких размышлениях о смысле жизни – будь то земной, или загробной. «Не позволяй вводить себя в заблуждение тем, кто полагает иначе. Финал всегда один – могила. А все эти видения – просто плод твоей необузданной фантазии. В этом ты вся в отца. Но лучше бы тебе поскорее с подобными иллюзиями распрощаться».

Совершенно иную позицию занимал Энгильберт. В тот самый вечер, дождавшись, пока мама ляжет спать, Эйглоу полушепотом рассказала ему о явлении женщины в черном. Энгильберта ее повествование воодушевило – это случалось каждый раз, когда он слышал истории, связанные с потусторонним миром. Он попросил дочь дать ему точный адрес того дома и описать, в какую сторону смотрела женщина, что она говорила, были ли какие-то признаки, по которым можно было бы определить, кто она и когда жила. Энгильберт также спросил, не видела ли Эйглоу эту женщину раньше и смогли ли хозяева объяснить ее присутствие в их доме. Эйглоу ответила, что они ей просто не поверили.

Она сильно переживала из-за этого видения, поскольку восприняла его как дурной знак. Таковым он и оказался: три недели спустя Эйглоу вернулась из школы в слезах. Энгильберт, как это ни странно, находился дома. От него пахло спиртным, а во взгляде зияла пустота, как когда он возвращался после своих пьяных загулов. С Эйглоу, однако, Энгильберт себе грубостей не позволял, даже когда был в подпитии. Вот и теперь он присел рядом с ней и поинтересовался, почему она плачет.

– С братом моей подружки случилось несчастье, – всхлипнула Эйглоу.

– Да что ты говоришь?!

– Его сбила машина, прямо перед домом.

– Бедный мальчуган! Он сильно пострадал?

– Сегодня утром его сестра не пришла в школу, и… и я… учитель сказал, что произошла страшная трагедия.

– Как это печально…

– Он сказал, что нам нужно молиться за семью.

– Так мы и поступим, доченька. Будем молиться за всю их семью. Ну а как состояние мальчика? У него тяжелые травмы?

Эйглоу снова дала волю слезам:

– Он умер в больнице, – сквозь рыдания проговорила она. – Умер… Эбби умер.

33

Конрауд смотрел на дождь за стеклом и с суровым видом, не перебивая, слушал Эйглоу. Она рассказывала ему о вещах, которым не было весомых доказательств или какого-либо научного обоснования. В эти вещи верило крайне мало людей – большинство считало их суевериями, совпадениями, а то и полным бредом, или того хуже – откровенным зарабатыванием денег на доверчивых людях. Эйглоу не пыталась убедить Конрауда в непоколебимости своих взглядов, а лишь рассказывала ему о несчастном случае с Эбби, как если бы речь шла о любом другом горьком опыте в ее жизни. Прошли десятилетия – уже давно начался новый век, но Эйглоу было по-прежнему тяжело вспоминать те события,