Читать книгу - "Верь в мою ложь - Элизабет Джордж"

Я включила чайник. Кофе будет через минуту. Только вам придётся самому принести чашку.

Томас отправился с ней в кухню. Она была крошечной, но оборудована всем необходимым. И ещё Линли увидел, что вскоре Миньон придётся заняться мытьём посуды, хочет она того или нет. В кухне осталось всего несколько чистых тарелок, а последнюю чистую чашку Миньон пришлось взять, чтобы приготовить кофе для инспектора. Для неё самой чашки не осталось.

— А разве не предпочтительнее настоящие отношения? — спросил он.

Она бросила на него короткий взгляд.

— Как у моих родителей, да?

Линли вскинул брови.

— Они выглядят отличной парой.

— О, да! Так оно и есть. Преданны друг другу, абсолютно друг другу подходят, и так далее, и тому подобное. Только гляньте на них. Нежничают и ластятся. Они уже демонстрировали это вам?

— Боюсь, я не распознаю нежничанье или… как это?

— Ну, если они ещё не устраивали для вас такой спектакль вчера, то он состоится сегодня, уверена. Понаблюдайте за тем, как они обмениваются взглядами, подразумевающими многое. Они это умеют.

— И что же, всё это только форма, без содержания?

— Я так не говорила. Я сказала — «преданны друг другу». Преданность и совместимость, и всё, что к ним прилагается. Думаю, дело в первую очередь в том, что отец редко здесь бывает. И это прекрасно для них обоих. Ну, по крайней мере, для него. Что касается матушки, она не жалуется, да и с чего бы? Пока у неё есть возможность рыбачить, обедать с друзьями, распоряжаться моей жизнью и тратить кучу денег на сад, думаю, она будет чувствовать себя прекрасно. И ведь, кстати, это её собственные деньги, не папины, хотя он ничего не имеет против, пока может свободно ими пользоваться. Конечно, это не то, чего я хотела бы в браке для себя, но поскольку я вообще не хочу выходить замуж, то мне ли их судить?

Вода закипела, чайник выключился. Миньон занялась приготовлением кофе, хотя и не стала прилагать особых усилий к тому, чтобы сделать это красиво. Она высыпала в чашку порошок, оставив между чашкой и банкой дорожку просыпанного кофе, а когда стала размешивать, жидкость выплеснулась через верх чашки на кухонный стол. Той же самой ложкой Миньон зачерпнула сахар из сахарницы, ещё раз пролила кофе, добавила молока и расплескала ещё немного напитка по столу. Протянула чашку Линли, не стерев с неё потёки, и сказала таким тоном, что сразу стало ясно — это её жизненное кредо:

— Извините. Я не слишком хозяйственна.

— Я тоже, — ответил он. — Спасибо.

Миньон заковыляла обратно в гостиную, бросив через плечо:

— Кстати, что это у вас за машина?

— Машина?

— Ну, та изумительная штуковина, на которой вы приехали. Я её видела вчера, когда вы сюда прибыли. Выглядит стильно, но наверняка жрёт бензин, как верблюд, добравшийся до воды.

— «Хили-Эллиот», — пояснил Линли.

— Никогда о такой не слышала. — Миньон отыскала кресло, свободное от журналов и коробок, и, тяжело опустившись в него, сказала: — Ищите сами, куда сесть. Передвиньте что-нибудь. Тут всякая ерунда. — И пока Линли искал для себя местечко, она продолжила: — Итак, что вы делали в лодочном доме? Я видела вас там вчера, вместе с отцом. Что вас туда привлекло?

Линли сделал для себя мысленную заметку на тот счёт, что нужно быть поосторожнее в своих действиях. Ясно, что Миньон занимается не только Интернетом, но ещё и наблюдает за тем, что происходит вокруг.

— Я подумывал о том, чтобы выбраться на озеро на шлюпке, но моя природная лень взяла верх над этими намерениями, — сказал он.

— Это к лучшему. — Миньон дёрнула головой, показывая в сторону лодочного дома. — Последний, кто на ней катался, утонул. И мне кажется, что вы прокрались туда для того, чтобы посмотреть на место преступления. — Она мрачно усмехнулась.

— Преступления?

Линли отпил немного кофе. Тот был отвратительным.

— Мой кузен Ян. Не сомневаюсь, вам уже об этом рассказали. Нет?

Миньон вкратце рассказала Линли то, что он уже знал, и говорила она так же беспечно, как и о других вещах. А Томас думал о лёгкости её тона. По своему опыту он знал, что подобная видимость правдивости, откровенности говорила на самом деле о том, что человек многое скрывает.

Ян Крессуэлл определённо был убит, так полагала Миньон. Она рассуждала так: насколько ей было известно, люди редко умирают просто потому, что кому-то этого хочется. Видя вопросительно вскинутые брови Линли, Миньон продолжила. Её брату Николасу почти всю жизнь приходилось слышать о том, как великолепен его двоюродный брат. С того самого момента, когда дорогой Ян приехал из Кении после смерти его матери, чтобы поселиться в доме Файрклогов, его превозносили на каждом шагу. Ян то, Ян это, почему бы тебе не быть похожим на Яна?.. Ян с блеском окончил школу, потом колледж; Ян был прекрасным спортсменом, прекрасным племянником, звездой в тёмном небе, голубоглазым мальчиком, никогда не делавшим ничего дурного или неправильного.

— Полагаю, у отца только тогда и открылись глаза на нашего дорогого Яна, когда тот бросил семью и стал открыто жить с Кавехом. Представляю, что чувствовал Ники… А каково пришлось жене? И вот теперь Кавех работает на мою мать, и кто это устроил, если не Ян? Вот и подумайте. Что бы ни делал в своей жизни бедняга Ники, он не мог сравниться с Яном, тот всегда светил ярче. И что бы ни делал Ян, это не могло уронить его в глазах моего отца. И это заставляет задуматься.

— О чём?

— О многих интересных вещах.

На лице Миньон появилось выражение «ничего больше я не скажу», одновременно безмятежное и довольное.

— Так его убил Николас? — спросил Линли. — Надо полагать, он что-то от этого выиграл?

— Что касается убийства, в смысле лично, собственными руками… ну, я бы не удивилась. А что касается выигрыша… Кто знает.

Похоже было на то, что она не стала бы и особо винить Николаса за всё, что могло бы случиться с Яном Крессуэллом, и это, вместе с её замечаниями о самом том человеке, представляло собой нечто такое, о чём стоило поразмыслить. Как и о завещании Крессуэлла.

— А вам не кажется, — спросил Линли, — что такой способ покушения именно на Крессуэлла выглядит довольно сомнительным?

— Почему?

— Насколько я понял, ваша матушка бывает в лодочном доме почти каждый день.

Миньон выпрямилась в кресле, вдумываясь в его слова, и медленно произнесла:

— Вы полагаете?..

— Что именно ваша матушка могла быть целью убийцы — конечно, если для начала признать, что кто-то вообще замышлял убийство.

— Никто не мог быть ни в малейшей мере заинтересован в смерти моей матери, — уверенно заявила Миньон.

Ей явно хотелось немедленно перечислить всех людей, преданных её матери, и в начале списка снова должен был стоять её отец, бесконечно преданный Валери.