Читать книгу - "Агония обреченных - Анатолий Кулемин"

— Ну вот мы и на месте. Проходите, господин Тауберг. — Доктор распахнул дверь и, продолжая подобострастно улыбаться, сделал приглашающий жест рукой. — Обед вам сейчас подадут. Ужин можете заказать уже на свой вкус.

— А что, здесь кроме нас есть еще кто-то? — Бредли вошел, по-хозяйски прошелся по номеру, сумку небрежно бросил в одно из кресел, плащ повесил в плательный шкаф, заглянул в холодильник; агрегат был заполнен продуктами, фруктами, овощами и зеленю. — А то у меня сложилось впечатление, что данная обитель необитаема; мы не повстречали еще ни одной живой души.

— Разумеется, мы здесь не одни. Обслуживающий персонал весь на месте, — не оценил шутку Бредли доктор. — Если вам что-то понадобится, можете вызвать горничную. Вот здесь и здесь находятся кнопки вызова, — показал он под столешницу журнального столика и на спинку кровати. — Надеюсь, пребыванием у нас вы останетесь довольны. А теперь, разрешите откланяться, наша миссия на этом закончена.

Уже у двери доктор обернулся и проговорил извиняющимся тоном:

— Да, господин Тауберг, у меня к вам одна только просьба: не покидайте, пожалуйста, пределов этого дома, да и этого номера тоже, хорошо? Видите ли, специфика деятельности нашего учреждения несколько секретна… Впрочем, как и вашего… Поэтому вы должны меня понять…

— А что, если я надумаю… ну, скажем, прогуляться перед сном, мне не позволят беспрепятственно это сделать?

— Нет, конечно, но нам бы не хотелось…

— Я вас понял, доктор Шнейдер, — перебил его Бредли. — Я обещаю выполнить эту вашу просьбу. Без сопровождающего и если меня не побудят к этому чрезвычайные обстоятельства, я из этого номера не выйду.

Через минуту после ухода «приятелей» в дверь деликатно постучали.

— Входите, открыто, — громко отозвался Бредли.

В номер вошла женщина лет тридцати пяти в строгом темном платье, в маленьком белоснежном переднике и высокой и тоже белоснежной накрахмаленной пилотке на голове. Перед собой она катила тележку с обеденным сервизом.

— Ваш обед, господин Тауберг, — сделав легкий книксен, не проговорила, пропела она и стала переставлять приборы с тележки на обеденный стол. — Могу я поинтересоваться, что вам приготовить на ужин?

— Приготовьте мне ужин на свое усмотрение, — ответил Бредли, внимательно рассматривая ее. — Если ваш вкус мне понравится, я предложу вам руку и сердце.

Женщина не ответила ничего, лишь чуть улыбнулась. Закончив с сервировкой стола, спросила:

— Какие-нибудь просьбы, господин Тауберг?

— А просьбы какого характера вы принимаете?

— Просьбы могут быть любого характера, но не все они выполнимы.

«Молодец, хорошо ответила, — мысленно похвалил ее Бредли. — Не удивлюсь, если окажется, что она умеет владеть оружием».

— В таком случае, если позволите, пару вопросов.

Женщина стояла и молча, с интересом смотрела на него.

— Первое: это подлинники? — кивнул Бредли на картины.

— В живописи я разбираюсь так же, как и вы, господин Тауберг, но не думаю, чтобы из музеев с завоеванных германской армией территорий вывозились копии.

«И опять хорошо… Нить разговора у нее, хоть она и сказала-то всего пару слов».

— И второе: как ваше имя?

— Я не уточняла у своего руководства, каким именем мне следует вам представляться. Извините меня, господин Тауберг.

— А кто ваше руководство?

— Это уже третий вопрос, а вы просили разрешения только на два. Приятного аппетита, господин Тауберг. — Она улыбнулась, вновь сделала книксен и удалилась.

За обедом Бредли слушал клавесинную музыку Баха; выбор пластинок был большой, он выбрал свою любимую запись.