Читать книгу - "Имя убийцы - Фридрих Незнанский"

— Моя фамилия Винникова. Маргарита Алексеевна Винникова, Федеральная служба безопасности, Управление «Д». — На той стороне эфира взяли паузу для осознания абонентом важности информации. Но абонент на своем веку повидал и услышал столько, что только досадливо поморщился. — Ваш номер любезно предоставили в Генеральной прокуратуре. Можете перезвонить Константину Дмитриевичу Меркулову — он подтвердит, что я не самозванка.

— Верю вам, Маргарита Алексеевна. Всей душой вам верю. Женщинам нужно верить. В чем дело? — я повторяю свой вопрос… — Он чуть не пропел последнюю фразу на мотив «Я поднимаю свой бокал».

— Наше управление ведет дела о коррупции и воровстве в высших эшелонах власти. Лично я занимаюсь отмыванием незаконных денежных средств через негосударственную корпорацию «Прометей». Эта фирма является одним из партнеров «Рособоронэкспорта»…

— И много отмыли? — машинально пробормотал Турецкий.

— Что, простите?

— Все нормально, Маргарита Алексеевна. Вы не слишком увлекаетесь, говоря со мной по этому телефону?

— Я не думаю, что телефон прокурора, пусть даже и районного, стоит на прослушке. Равно как и мой. К тому же данные сведения уже не составляют государственной тайны, над этим делом трудятся десятки следователей. Одним из фигурантов по делу числится генерал в отставке Бекасов Павел Аркадьевич. Он не является… не являлся государственным служащим, но был завязан с системой служб безопасности нескольких банков, принимающих активное участие в перекачке за рубеж «левых» денежных средств. Из офиса одной из этих структур осуществлялись хакерские атаки на компьютерную систему преступной группы. Деятельность группы уже разоблачена, несколько подозреваемых арестованы, другие в бегах, ведется активный поиск денег…

— Хм, воровал у воришек, хотите сказать…

— Я не думаю, что он делал это лично — сомневаюсь, что генерал отличил бы компьютер от прибора для измерения артериального давления. Но он сформировал систему. Или принимал в ее формировании деятельное участие. Считается, что данная группа успела присвоить не менее двенадцати миллионов долларов…

— Ничего себе, — присвистнул Турецкий. — До меня дошли слухи, что генерал слыл порядочным человеком. Человеком долга, так сказать.

— Он никого не убивал, — сухо отозвалась женщина, — а чувство долга, видимо, не препятствовало личной наживе.

— Он умер, — напомнил Турецкий.

— Я знаю. Это со всеми бывает. Нужно встретиться и поговорить, Александр Борисович.

— Ну уж нет, Маргарита Алексеевна, — решительно отверг Турецкий. — При всем моем уважении. Приехать в Москву я сейчас не могу.

— Ну, в гостиницу-то вы можете приехать? — усмехнулась женщина. — Вы будете удивлены, но я нахожусь в тех же декартовых координатах, что и вы. И даже проживаю в той же гостинице. Имеется подозрение, что убийство связано с этой… назовем ее «международной», деятельностью генерала.

— Хорошо, — вздохнул Турецкий. — Как освобожусь, приеду. Но освобожусь, предупреждаю честно, не скоро. Вы отвлекаете меня от проведения оперативно-розыскного мероприятия.

— Ну, извините. — Возможно, женщина улыбнулась. — Слишком рано я вас и не жду. Вы не представляете, каким терпением обладает Федеральная служба безопасности…

«Молчим, господа, молчим…»

— Вы вышли на человека из мжельской прокуратуры, имевшего с Бекасовым связь?

«Гениально, — подумал Турецкий. — Только зачем человеку из прокуратуры, имевшему с генералом связь, его убивать? И как доморощенный провинциальный убийца мог справиться с таким хлопотным делом?»

— Мы работаем, Маргарита Алексеевна.

— А мы мешаем, — усмехнулась работница ФСБ. — Эта связь возникла не случайно, уверяю вас. Вам нужно перерыть все дела в прокуратуре за последние несколько лет. Должна всплыть фамилия генерала. Неважно, в какой связи. Всплывет и человек, занимавшийся расследованием этого дела. До встречи, Александр Борисович.

«Она озвучила мои мысли, — ревниво размышлял Турецкий, возврашаясь в кабинет Рябцева. — Что ж, охранника Недоволина и Оксану Гэльскую из числа подозреваемых придется исключить. Впрочем, с Оксаной пока можно повременить…» Работники прокуратуры не расходились. Смотрели на него во все глаза, как на мессию, собравшегося толкнуть сакральную истину.

— Ну, что, получили дополнительную информацию? — скривил губы Лопатников.

— Вы кого-то арестуете? — спросила Шеховцова.

— Он не может никого арестовать, — справедливо высказалась Ситникова. — Он частное лицо. Арестовать может милиция, располагающая соответствующей санкцией прокурора. Либо без санкции — на сорок восемь часов.

— Заткнитесь все, — процедил Сыроватое. Турецкий заметил, что за последние сутки прокурор как-то обмяк, под глазами выросли круги, кожа одрябла, стала серой. — Александр Борисович, может, хватит нас терзать? Почему вы опять молчите? Может быть, и в самом деле вы своим молчанием маскируете свои несостоятельность и некомпетентность?

Турецкий засмеялся, и прокурор оборвал разоблачительную речь, убрал со стола руки со вспотевшими ладонями.

— Вот и вы начинаете грубить, Виктор Петрович. Кстати, как представился вам человек, с которым я только что разговаривал?

— Сотрудником ФСБ, — пробурчал прокурор.

Наступило гнетущее продолжительное молчание.

— Отлично, — кивнул Турецкий, хотя ничего такого в мыслях не держал. — Итак, дело выходит на финишную прямую, господа. Не смею вас больше задерживать. Убедительная просьба — из Мжельска никуда не уезжать и постоянно оставаться на связи. Виктор Петрович, мне нужны все дела, которые вела районная прокуратура за последние… допустим, три года. Где я могу с ними ознакомиться? Только не говорите, что придется бегать от компьютера к компьютеру.

— Подождите… — растерялся прокурор. — Вы что же, хотите получить доступ ко всем делам?

— А на каком языке я сказал? — Турецкий нахмурился.

— В архиве стоит компьютер с большой оперативной памятью, куда мы вот уже лет пять помеща… — Оксана осеклась, перехватив сверлящий взгляд прокурора, зарделась и, видимо, мысленно стала готовиться к увольнению. Слово, как известно, не воробей.

— Гм, — сказал прокурор. — Ну, что ж…

— Замечательно, — сказал Турецкий. — Придется ночку поработать. Не смею больше никого задерживать, господа. Рабочий день давно закончился. С вашего разрешения, Виктор Петрович, Оксана проводит меня в архив и все покажет.

Не по себе ему было в этом душном, плохо приспособленном для работы подвальном помещении. Две дюжины высоких каменных ступеней, едва освещаемых низковольтной лампочкой, вытянутое по длине здания пространство, уставленное стеллажами и старыми книжными шкафами, выполненными в стиле «примитивный конструктивизм». Бетонные стены, такой же потолок. Пространство освещалось тремя неоновыми лампами, подвешенными к потолку. Имелась еще и настольная — на письменном столе в дальнем углу, рядом с пресловутым компьютером, впитавшим в себя все, чем могла гордиться и стыдиться здешняя прокуратура. Имелся электрический чайник, символизирующий неустанную российско-китайскую дружбу, немного воды, чистые стаканы и мятая пачка «того самого» индийского чая со слоном. Не пропаду, решил Турецкий, гнездясь за компьютером. Дела у местных «архиваторов» были рассортированы из рук вон плохо. Кабы знать еще, что именно он хочет найти…