Читать книгу - "Роман с демоном - Дмитрий Сафонов"

Зубриков и блондинка на время перестали изображать волнистых попугайчиков на ветке. «Мэрилин» достала платок и вытерла с лица режиссера следы алой помады.

— Он постоянно ломал кадр, — косясь на пассию, заявил режиссер. На этот раз блондинка промолчала, и он продолжил: — Маленький актер с большими амбициями. Типичный сын академика. От папы достались деньги. От мамы — мозги, повернутые набекрень. Отличное наследство!

— Константин Уржумцев был сыном академика?

— Ну да! Папа изобрел что-то гениальное… Вроде как метод прямой перегонки свинячьего дерьма в ракетное топливо. Ну, а поскольку ракет у нас хватает, а свиней — еще больше… — Зубриков развел руками, показывая, что комментарии излишни.

— А… мать? — осторожно спросила Вяземская.

— Полоумная особа! — воскликнул режиссер. — Была помешана на исключительности сына. А после того, как супруга-академика законопатили в Кремлевскую стену, окончательно слетела с катушек. «Константин Родионович, Константин Родионович!». Вы бы видели, какие скандалы она устраивала! — Зубриков восхищенно зацокал языком. — Ни один сценарист так не напишет. Шекспир! Вот у кого настоящее чувство драмы!

Анна бросила взгляд на порезанную щеку Северцева.

— С чувством драмы у нее все в порядке… А что произошло с самим Уржумцевым?

— Он вышел из павильона через ворота, — заявила блондинка.

— То есть? — не поняла Вяземская.

Зубриков вздохнул. Было видно, что он не хочет развивать эту тему, но настойчивый интерес Анны требовал ответа.

— Лет шесть назад, — сказал он. — Мы снимали очередную «Подводную лодку в степях Украины». Милая бредятинка, скромный бюджет, «бабло побеждает зло» как основная тема… Натуру уже отсняли, остались интерьеры. Я работал вторым режиссером. Однажды Уржумцев вышел из павильона не через калитку, как положено, а через ворота. А у нас есть такая примета — не ходи через ворота, так только покойников носят. Ну, и…

— Сорвался, — подхватила блондинка. — Говорили, что запил. Но я-то знала — он уже пару лет плотно сидел на игле.

— Костик, Костик… — перебил Зубриков. — Хватились, а парня-то и нет. Пропал. Продюсеры икру мечут — сроки поджимают! А найти его не могут!

— Через месяц появился, — сообщила блондинка. — Серьезный такой, присмиревший… Целеустремленный.

— Начинаем снимать, — вновь вступил режиссер, — а парень играет, как Лоуренс Оливье! Дубль за дублем, один другого лучше! У меня — волосы дыбом! Ни дать, ни взять, второй Янковский! А Уржумцев смеется — новая муза, говорит! Вернула к жизни!

— Она-то его и убила, — мрачно заключила блондинка.

Вяземская и Северцев переглянулись.

— Кто? — спросила Анна.

— Лиза, — не сговариваясь, хором ответили Зубриков и блондинка.

Это было стопроцентным попаданием. Северцев подался вперед. Анна увидела, как его пальцы нервно стиснули сиденье стула.

Зубриков встал и подошел к шкафу, так тесно набитому различным барахлом, что грозил лопнуть, словно толстяк от обжорства. Режиссер открыл дверцу — посыпались неподшитые страницы сценариев, пожелтевшие от времени снимки, сложенные афиши, разорванные матерчатые отражатели для фотосъемки.

Зубриков безошибочно вытащил из груды хлама толстый альбом в обветшавшем дерматиновом переплете и бросил на стол.

— Где-то здесь… — он начал листать с конца и почти сразу наткнулся на то, что искал. — Вот! Странная парочка. Но они друг друга стоили…

На цветной фотографии были изображены два молодых человека в свадебных нарядах. Жених в черном костюме, с алой розой в петлице, бережно обнимал невесту за талию. Невеста, невысокая стройная брюнетка с густым роскошным каре, держала в руках букет калл. Пристальный взгляд зеленых глаз пронизывал и объектив, и пленку, и прошедшие с тех пор шесть лет… Вяземская невольно вздрогнула.

— А это кто? — спросил Северцев, показывая на худого лысого мужчину, стоявшего за плечом Уржумцева.

— Это? — Зубриков озадаченно почесал в затылке. — Черт его знает…

— Костик и Лиза называли его «наш счастливый случай»… — обронила блондинка. — Он-то их и познакомил.

— Точно, точно! — оживился режиссер. — Было такое.

— Вы позволите? — спросил Александр и, не дожидаясь ответа, вытащил снимок из фигурных прорезей.

Зубриков махнул рукой.

— Бери…

Северцев перевернул фотографию. Анна посмотрела на его лицо и поняла — что-то не так. Она бросила быстрый взгляд на оборот снимка…

На обороте стояла надпись: «Дружному коллективу съемочной группы от счастливых молодоженов». И — вместо автографа — большая буква «М». В точности такая же, как над кроватями убитых девушек.

— Что это? — голос Анны прозвучал глухо, и Зубриков насторожился.

— Что «это», прелесть моя? — спросил он, но уже не так беспечно, как прежде.

Встревоженная блондинка вскочила и нагнулась над столом. Юбка моментально закрыла колени, однако хитрая ткань, повинуясь закону сохранения материи, тут же обнажила великолепный бюст, при виде которого Памела Андерсон почернела бы от зависти.

Анна ткнула в букву.

— Вот эта «М»?

— Фу-у-у, — с облегчением вздохнул Зубриков. — Ты меня напугала, прелесть моя! Вся съежилась, ручки задрожали… Ну прямо Джульетта Мазинав финале «Ночей Кабирии»! Присмотрись повнимательнее. Это вовсе не «М». Это «Л» и «К». «Лиза» и «Константин». Они сами это выдумали.

Анна проследила взглядом переплетение линий. Все стало на свои места. Раньше четко срабатывал стереотип восприятия — за деревьями она не видела леса. Теперь же, при всем желании, не могла разглядеть в изящном вензеле букву «М». Действительно, как все просто! «Л» и «К». «Лиза» и… «Константин»?

Вяземская покосилась на Северцева. Тот еле заметно кивнул: мол, обсудим без лишних свидетелей и убрал фото во внутренний карман куртки.

— Спасибо, Володя! Мы пойдем, — сказала Анна.

Зубриков широко раскинул руки и завопил:

— Прощай, любовь моя! О, как ты быстротечна! — затем добавил громким шепотом — так, чтобы все слышали: — Жаркие поцелуи отложим на другой раз, а то наши будут ревновать. Зачем дразнить гусей?

Блондинка пропустила выпад мимо ушей, но Северцев несколько изменился в лице. Режиссер довольно ухмыльнулся.

— Пока, Отелло! — сказал он, пожимая Александру руку. — Ко мне ревнуют — значит, я чего-то стою! Как думаешь? — подмигнул он блондинке.

— Двадцать баксов — вместе с джинсами, — спокойно произнесла она, усаживаясь на место. — Если по частям, то дороже.

— По частям? Это мысль! — воскликнул Зубриков и, придав лицу зверское выражение, набросился на «Мэрилин».

Завершение сцены Анна и Северцев уже не увидели. Они вышли из кабинета и закрыли за собой дверь. В кино это называется — «открытый финал».