Читать книгу - "Неправое дело - Фред Варгас"

– Ты же говорил, он болтливый.

– Неделей раньше – да. Может, ему все это надоело. Короче, самоубийство исключено, убийство маловероятно или недоказуемо. Перила на балконе очень низкие, парень выпил лишнего. Заключение о смерти в результате несчастного случая, разрешение на захоронение, и дело закрыто.

– Кто вел следствие?

– Селье. Его уже здесь нет, получил капитана.

– В Двенадцатом округе, знаю. Спасибо, Натан.

– А что, тебе известно продолжение истории?

– Две свадьбы, один пропавший без вести, и одна умерла. Что скажешь?

– Что все это очень странно. Удачной охоты, Людвиг, но будь осторожен. Ты теперь один. Действуй осмотрительно. И бери пример со своей жабы – спокойствие и умеренность во всем. Лучшего пожелать не могу.

– Я ее поцелую за тебя, а ты поцелуй своих девчонок.

Луи, улыбаясь, повесил трубку. У Натана было семь потрясающих дочерей, как в сказке, Луи всегда это восхищало.

Селье уже ушел с работы. Луи застал его дома.

– Значит, за этой косточкой кроется убийство, – сказал Селье, внимательно выслушав рассказ Людвига. – И все участники дела Марселя Тома здесь замешаны?

Селье говорил, растягивая слова, как человек, который пытается припомнить прошлое.

– Здесь дело ведет Геррек. Вы знакомы?

– Немного. Довольно нудный, мало говорит, редко смеется, но голова ясная, насколько мне известно. Однако чудес от него не жди. На чудеса я и сам не способен.

– В допросах по делу Тома было что-нибудь примечательное?

– Я пытаюсь вспомнить, но ничего не приходит в голову. Если это убийство, значит, я оплошал. Но зацепиться там было не за что.

– Могла ли одна из женщин тайком выйти на террасу?

– По-вашему, я не проверял? Там был старый паркет, он у меня так и стоит перед глазами. Каждая половица скрипела. Если одна из женщин – убийца, значит, вторая все знала, иначе и быть не может.

– А после Севрана и Лакасты к ним никто не приходил?

– Никто, это точно установлено.

– Почему вы хорошо помните это дело?

– М-м… потому что были сомнения. А сомнения долго не забываются. У меня было много расследований, я поймал кучу убийц, и все это стерлось из памяти. Но если остались сомнения, дело запоминается надолго.

– А в чем вы сомневались?

– В Диего Лакасте. Он резко переменился. Был добродушный, болтливый малый, который вел себя как настоящий благородный идальго, пытаясь оправдать обеих женщин, особенно няньку. Не удивительно, что он на ней женился, было видно, что он ее любит. А через неделю, когда он снова пришел со своим хозяином, то уже отмалчивался как благородный идальго, гордый и мрачный. Никого больше не защищал, в следствие не вмешивался и хранил суровое молчание. Я подумал, что таков его иберийский характер, тогда я был моложе, судил сгоряча. Но именно из-за него мне запомнился тот следственный эксперимент – много слез, скрипучий паркет и его замкнутое лицо. Он был моей единственной надеждой в этом деле, и надежда эта угасла. Вот и все. Особой пищи для сомнений нет, но я говорю за себя.

Пять минут Луи, скрестив руки, сидел на кровати, потом положил трубку. Надо встать, пойти перекусить чего-нибудь.

Выходя из комнаты, он подобрал подсунутую под дверь записку, которую не заметил, когда вошел.

«Если будешь меня искать, я у машины, задаю наболевшие вопросы. Присмотри за своей мерзкой жабой, она валяет дурака в ванной. Марк».

Луи купил в гостинице хлеба и два банана и пешком отправился к машине. Он шагал медленно. Геррек ему не понравился, слишком сухой. Рене Бланше не понравился тоже. Мэр, наиболее безобидный из них, тоже ему не нравился. Ему не нравилась анонимная записка. Дарнас ему нравился, хотя именно его он бы стер с лица земли. Не везет так не везет. С Севраном можно найти общий язык, если не говорить о собаках, но его пес умер. Что до женщин, ему нравилось лицо старой Мари, оно даже преследовало его, но ее убили. Лина Севран тоже занимала его мысли. Она убила пса, а на такой поступок решится не каждый, что бы там ни говорил муж, который ее защищал. Казалось, он постоянно защищал ее, успокаивал, сдерживал. Что касается Полины, она все еще была ему небезразлична, но с этим тоже полный пролет. Ведь ясно, что Полина знать его не желает, вся ощетинилась, готовая к отпору, и кто знает, к чему еще. Ладно, он же сказал, что оставит ее в покое, так что приходится держать слово. Легко давать обещания, но трудно их держать. В эту минуту Матиас, должно быть, в поезде, везет ему желтую папку. Думать об этом досье было нелегко. От одной этой тягостной мысли у него ныл затылок.

Издалека он заметил причудливый черный силуэт машины, о которой говорил ему Марк. Подойдя поближе, услышал глухое гудение, постукивание и скрип. Кельвелер покачал головой. Марк становится рабом бесполезной машины. Какой еще идиотский вопрос он ей задал? Да и какая машина совладает с полной противоречий натурой Вандузлера-младшего, неустойчивого эмоционально, но последовательного в усилиях ума? Луи не мог бы сказать, что в этом парне было сильнее – его способность глубоко погружаться в суть вещей или истеричность, свойственная утопающему? С кем его можно сравнить – с небольшим китом, уверенно ныряющим в морские глубины, или с щенком, который, выбиваясь из сил, барахтается в пруду?

Марк что-то напевал, читал при свете зажигалки послание, которое только что выдала машина. Он казался совершенно спокойным. Кельвелер не в первый раз слышал, как он поет. Он остановился чуть поодаль понаблюдать и послушать. Если бы не убийство старушки, которое приводило его в бешенство, и не тяжелые мысли, это зрелище его бы порадовало. Было темно и холодно, дождь прошел, умопомрачительная машина перестала скрипеть, а Вандузлер-младший, стоя один в темноте, весело распевал:

Прощайте, женщины, весна,

прощай, моя любовь,

Еще не кончена война,

еще прольется кровь,

Нам на Краонской высоте

остаться суждено,

Мы встретить смерть во цвете лет

обречены давно.

– Что сказала твоя машина? – спросил Луи, перебивая его.

– Да пошла она, – буркнул Марк, скомкав бумажку. – Сплошные гадости, что про жизнь, что про Средневековье, что про Солнечную систему. Сам увидишь. Задай вопрос, только вслух, иначе не сработает.

– Вслух? Такое правило?

– Это я сам придумал, чтобы узнать твои мысли. Здорово, да?

– И что ты хочешь узнать?

– В основном, что ты думаешь об убийстве, на что надеешься с Полиной Дарнас, чего ждешь от папки «М», ради которой ты запряг Матиаса. А в придачу, что думаешь о взрыве Солнца и обо мне.

Кельвелер подошел к машине:

– Сейчас спросим. Крутить здесь?