Читать книгу - "Золотой день - Яна Темиз"

Едва войдя в квартиру, он понял, что Айше все-таки заболела. Еще вчера, когда они вернулись, ее бил озноб, она жаловалась на холод, которого он не чувствовал, и на боль в горле.

– Да у тебя температура не меньше тридцати девяти, – сказал он, когда, помогая ей расстегнуть длинную молнию на спине, по установившейся между ними привычке прикоснулся губами к ее шее. – Прими какую-нибудь таблетку и ложись.

Потом он ужинал, а Айше, приняв аспирин и согревшись в теплой домашней кофте, почувствовала себя лучше и рассказывала ему о золотом дне; потом он уехал и вернулся, когда она спала, а утром они почти не виделись, да и голова у него была занята странной и несвоевременной смертью госпожи Темизель. К тому же Айше за время их совместной жизни ни разу ничем не болела, и он вовсе не был всерьез обеспокоен ее здоровьем.

Она больна – это было очевидно.

Глаза лихорадочно блестели, она куталась в ту же толстую длинную кофту, надетую поверх шерстяного свитера, от нее пахло ментолом и липовым чаем и еще чем-то лекарственным.

– Температуру мерила? – спросил Кемаль. – Пойду-ка я лекарства куплю, пока не разделся.

– Да я пила уже… – охрипшим голосом запротестовала Айше. – Ты мне лучше расскажи, что там случилось.

– Ну что ты могла пить, если я наизусть знаю, что у нас в аптечке лежит? Через десять минут все узнаешь, не волнуйся.

– Она правда умерла?

– Конечно, правда. Можешь роман начинать.

Вернувшись из аптеки с каким-то новомодным порошком в яркой коробочке, который надо было заливать горячей водой и пить, как сказал аптекарь, каждые шесть или восемь часов, он заставил Айше обосноваться в кабинете на диване, накрыл ее пледом, приготовил приятно пахнущий лимоном напиток из купленного лекарства, вручил ей обжигающую руки кружку и с чувством выполненного долга приступил к допросу.

Айше путалась и сбивалась.

То пересказывала, и, по-видимому, слово в слово, целые диалоги, то в ее изложении оказывался необъяснимый провал; то описывала малейшие нюансы – кто как сидел, кто на кого как посмотрел, то не могла вспомнить собственные перемещения по квартире.

Кемаль слушал ее, делал пометки на нарисованной в самом начале разговора схеме, которую предложила ему Айше.

Десять кружочков с именами, фамилиями, краткими данными о профессиональном и семейном статусе. Стрелочки, соединяющие их, с поясняющими надписями о связях и взаимоотношениях между ними. Красные стрелочки с пометками о напряженных диалогах, придирках, обидах и прочих нематериальных вещах, вроде какой-то ссоры Софии с Гюзель, о которой кто-то когда-то упомянул и которая то ли была, то ли нет. Звездочки возле имен тех, кто отравился месяц назад. Галочки возле тех, кому было плохо два месяца назад. Со схемой, конечно, было попроще, но…

– Подожди, давай не будем сбиваться, – выслушав очередную порцию женских разговоров, попросил пощады Кемаль. – Я пойду сделаю себе кофе, иначе засну, а ты пока сама разложи свою информацию по полочкам. А то я слабо все это улавливаю. Давай сюда кружку, вот тебе три листочка, ты же без бумаги ничего не соображаешь. На один пиши все, что знаешь об истории их отношений. В смысле как эта компания вообще сложилась, как они все друг друга нашли.

– Почему я? Это ведь Элиф лучше знает, – попыталась увернуться от лишней работы Айше.

– Я и ее заставлю это сделать. И всех остальных тоже, – когда речь шла о деле, он был неумолим.

Впрочем, она и сама с удовольствием покопалась бы в деталях вчерашнего вечера и характерах своих новых знакомых. Ведь необычная история, что и говорить!

Всегда поражает, когда человек, пусть совсем чужой и безразличный тебе, но вчера еще живой, полный каких-то планов, чувств и мыслей, человек, с которым ты говорил и здоровался за руку, сегодня уже не может ничего сказать, подумать или почувствовать, а вчерашнее рукопожатие будет последним, что ты о нем вспомнишь. Так и смерть Лили не оставила Айше равнодушной, хотя они только и успели, что познакомиться. Но такая неожиданная смерть, и все эти разговоры об отравлениях, и скандал, которым закончился этот злополучный золотой день, – в другое время Айше вцепилась бы в такой сюжет мертвой хваткой и сама приставала бы к мужу до тех пор, пока ее любопытство и детективный зуд не добрались до каких-нибудь результатов.

Но сегодня ей ничего не хотелось.

Нужное настроение не приходило, голова болела, озноб, начавшийся еще вчера, когда они с Элиф вышли из теплой роскоши Лили в промозглый, сырой, ветреный декабрьский вечер и с радостью увидели во дворе машину Кемаля, не проходил; нос был заложен, и дышать приходилось ртом, прерываясь на сухой, изматывающий кашель.

– А все из-за этого платья, – с трудом выговорила она. – Тонкое оно для такой погоды. И рукавов почти нет, и подкладка шелковая, – она зябко поежилась, словно теплый вязаный свитер, надетый на ней, был той самой прохладной шелковой подкладкой, прикосновения которой ее тело не могло забыть. – Никак не согреюсь… ты куда?

– Ты меня совсем не слушаешь, да? – укоризненно спросил Кемаль. – Я всего лишь на кухню за кофе. Так, на этом листочке пусть будет твоя схема, что вспомнишь – добавишь. А на третьем набросай, пожалуйста, все последовательно, весь этот золотой день. Как сумеешь. С самого начала: кто первый пришел, кто потом, какие разговоры в какой последовательности возникали. Все-все по порядку, – и, внимательно взглянув на жену, добавил: – Тебе сейчас полегчает, аптекарь сказал, минут через пятнадцать-двадцать подействует. Тебе чаю принести?

– Принеси. Только с лимоном, если он есть. Почему-то хочется с лимоном, – почти прошептала Айше. – Твою большую кружку… Ой, как я в понедельник буду лекцию читать?!