Читать книгу - "Правило крысолова - Нина Васина"

Прижав к заполыхавшим щекам ладони, я успокаиваю себя тем, что это, вероятно, пробудилось подкормленное пирожками мое собственное либидо.

– Что, стыдно стало? – укоризненно замечает Ладушкин. – Это хорошо, что еще умеешь краснеть. Ну скажи, ну почему ты пошла к фээсбэшникам?! Теперь отнимут у нас это дело, как пить дать.

– Я не пошла! Я сплю с преподавателем медицинской академии!

– При чем здесь это? – удивился Ладушкин.

– Какой преподаватель? – вступила девушка. – Павел Андреевич?

– Вот видите, – киваю я Ладушкину, – даже она понимает!

– Я ничего не понимаю!

– А все предельно просто. Я сплю с преподавателем медицинской академии, который в перерывах в сексе снимает у доверчивых девушек слепки с ключей!

– Прекратите немедленно! – возмутилась девушка-сержант. – Как вы смеете, он женат!

– А вы – лаборантка, и все на своих местах… Кстати, – замечаю я, – судя по погонам, вы тоже подрабатываете в Службе безопасности. Проявите профессиональные навыки, будьте добры!

– Не смейте мне указывать! – Девушка нервно переложила на столе бумаги, помолчала, но любопытство победило. – Какие еще навыки?

– Позвоните дежурному банка и поинтересуйтесь, что за оргтехнику должны были им доставить сегодня, в выходной день, из ремонтной мастерской.

Ладушкин, прекративший было жевать, подумал, потом махнул рукой:

– У них народу там человек десять. Справятся сами. – Он опять задумался и добавил неуверенно: – Не дураки же…

Девушка взяла трубку телефона.

– Не отвечают… – Она прошлась по кабинету, потом решительно направилась к дверям, на ходу отдавая приказания: – Сидеть тихо, беспокойства не проявлять, за вами придут. И без самодеятельности!

Вышла и заперла дверь.

Я с отчаянием оглядела решетки на окнах. Если представить, ну так, на всякий случай, что коробку заносили в банк не двое мужчин, а Чонго Лопес и Вероника Кукушкина, переодетая мужчиной, и что они теперь перестреляют всех фээсбэшников, заберут содержимое банковской ячейки номер девять (эта парочка пришла в фирму «Секрет» первой, значит, они знают о ключе), уйдут, а я останусь наедине с Ладушкиным в запертом помещении и через два-три часа…

– Что ты так на меня смотришь? – озаботился Ладушкин.

– Коля, – грустно спросила я, – тебе понравились пирожки?…

Ладушкин не ответил. Он разогнул металлическую скрепку и занялся замком. Когда раздался щелчок, я вздохнула с облегчением.

Инспектор выглянул в коридор, настолько незаметно, насколько ему позволил гипсовый воротник, и приказал:

– Лезь под стол и сиди тихо.

– И не подумаю!

– Инга Викторовна, не пререкайтесь. В конце коридора стоял их человек, а теперь не стоит.

– А у вас нет оружия и шея в гипсе. Какая тогда разница между мною и вами?

– Я работник органов и должен вас защищать.

– Что вы говорите? – зашлась я от праведного возмущения. – А кто только что собирался применить ко мне рукоприкладство, пользуясь временным отстранением от работы?

– Прекратите, в конце концов! – Ладушкин прикрыл дверь и перешел на шепот. – Вы – женщина, а я – мужчина!

– Это вам еще рано осознавать, это будет часа через два!

– Молчать! – зашипел Ладушкин, схватил меня за руку и потащил к столу. Я упиралась, скользя по линолеуму подошвами туфель.

– А они меня видели… А они видели, что я их видела и теперь их узнаю, да подождите же!! Я главный свидетель, вы не должны спускать с меня глаз!

– Кто – они? – спросил все-таки Ладушкин, уже заталкивая мою голову под стол.

– Террористы, Лопес и Кукушкина, это они прошли мимо нас по лестнице и ударили вас по голове!

Ладушкин оставил меня и задумался.

– Ладно. Я дойду до конца коридора и обещаю, что сразу вернусь, доложу обстановку. Потом будем действовать по обстоятельствам. А ты пока набери еще раз номер дежурного банка.

– Две минуты, – предупредила я честно, – потом я выхожу посмотреть!

– Хорошо, две минуты, только тихо, тихо!

За две минуты я набрала два раза номер из списка под стеклом и выждала несколько длинных гудков. Потом я набрала еще номер начальника охраны банка – гудки. А потом пришел Ладушкин, бледный и решительный, держа в руках по пистолету.

– Вот, – сказал он, подпирая дверь стулом. – Двое лежат в холле. Звони в отдел. – Сам развернул телефон и стал набирать номер.

Потом погрозил мне пальцем и заявил:

– Мы будем сидеть здесь и ждать, когда приедет группа захвата. А пока я покажу тебе, как стрелять.

– Нет. – Я покачала головой и спрятала руки за спину.

– Это просто, нужно только направить оружие и нажать на курок.

– Нет, ни в коем случае, я не воин!

– А ты думаешь, я воин, на хрен! – повысил голос Ладушкин. – Я держусь на болеутоляющих, у меня было сотрясение!

– Ты не понимаешь, если ты убьешь кого-нибудь этим оружием, тебе ничего не будет, а если я – прокляты будут шесть поколений женщин нашего рода!

– У вас вся семья чокнутая, – заявил Ладушкин, усаживаясь на стул напротив двери.

– Я думаю, что…

– Не надо думать, – перебил меня инспектор.

– Мне кажется…

– Ущипни себя и замолчи.

– Нет, я все-таки скажу, – разозлилась я. – Ты мужчина, тебе простительна тупость и недальновидность. Но мне кажется, что так просто два человека, даже если они террористы, не справятся с дюжиной агентов ФСБ.

– С двумя в холле уже справились.

– А кто-то мог остаться в живых, этот старик например, он очень серьезный…

– Этот старик начальник отдела, он на дело не выходил с брежневских времен. Скажи сразу, чего ты хочешь?

– Пойти и посмотреть. Может, им нужна помощь!

– Подумайте только, какой тонкий ум, какая интуиция и дальновидность! Девочке хочется пойти и посмотреть, какая смелость!

– Да! Интуиция! А где была твоя мужская интуиция, ты ведь тоже слышал про фургон и коробку, но не проявил сообразительности!

Задумавшись, Ладушкин смотрит на меня.

– Ладно, в конце концов, какое мне дело, если чокнутая дамочка хочет утолить свое любопытство, я ведь отстранен, так? Но при одном условии: пистолет – в руку! Можешь не стрелять, угрожай и громко кричи.

– Что кричать? – Я с опаской беру тяжелый пистолет.

– «Руки вверх», боже ты мой!!

Ладушкин сказал, чтобы я шла сзади, прикрывая его со спины. Я и шла, добросовестно потираясь спиной о его ягодицы, пока он не дернул меня к себе и не зашипел в лицо: