Читать книгу - "Сколько живут донжуаны - Анна Данилова"

Никитин, считавшийся непьющим и вообще приличным человеком, после ужина с представителями правоохранительных органов, среди которых был, как он полагал, почти друг и товарищ — Андрей Лазарев, почувствовал себя настолько скверно, что отчаянно напился. Как говорится, до бесчувствия. А ему этого и надо было — совсем ничего не чувствовать. Особенно того стыда, который на какое-то время окатил его, словно ледяной водой, и заставил засомневаться в своей правоте в отношении Людмилы.

Речь господина Кострова, сыщика, которого он видел первый раз в жизни и которого мог бы запрезирать априори уже за то, что его когда-то, возможно, выперли из органов за какие-то проступки, произвела тем не менее на него сильнейшее впечатление! Он и сам не мог понять, как так могло случиться, что короткий, эмоциональный и просто-таки убийственный монолог Кострова в защиту Людмилы так сразу привел в порядок все его мысли и, что самое главное, придал его визиту в Москву, в это кафе, где Лазарев пообещал ему встречу со следователем, налет непорядочности, пошлости и откровенной глупости.

После ухода Кострова, когда следом за ним вышел из кафе и Ракитин, и они остались вдвоем с Лазаревым, Владимиру было стыдно смотреть в глаза даже ему.

Они молча выпили, затем заказали еще графинчик ледяной водки.

— Наверное, я м…дак, — сказал Никитин Лазареву. — Но тогда, когда я придумал эту историю, что будто бы это я отравил Вадима, мне казалось, что это просто идеальная проверка.

— Да нет… Я лично тебя понимаю, — попытался поддержать его Андрей, но вот только слов нормальных для этого не мог подобрать. — Не уверен, что я решился бы на такое, мало ли, вдруг она прямиком отправилась бы в полицию и написала на меня заяву, мол, я — убийца… Но ты не побоялся.

— Как же это не побоялся, если сразу же позвонил тебе и попросил о встрече. Чтобы как раз предупредить, что я наплел все это Людмиле, что напугал, что она могла поверить, а это неправда. Короче, чтобы меня не посадили за то, чего я не совершал!

И произнося это, он вдруг увидел себя со стороны. Каким же жалким он смотрелся в своих страхах за свое добро! Именно дом, ферма — вот за что он боялся больше всего, боялся, что женится на женщине, его недостойной, корыстной. И решил ее проверить. Нет бы придумать что-нибудь другое, скажем, какую-нибудь болезнь (хотя это опасно, можно накликать!) и посмотреть, как она отреагирует. Бросит или скажет, что будет заботиться о нем всю жизнью. И как только ему в голову пришло это признание в убийстве? А как она должна была отреагировать? Обнять его крепко и сказать, что она гордится им, что никогда не выдаст, что так и надо этому Вадиму? Но разве такая ее реакция не сделала бы Людмилу в его глазах настоящей преступницей? Да и зачем ей муж-убийца? Избавилась от одного мужика, который ей нервы трепал и не давал спокойно жить, гулял от нее, и никто не знает, чем он там занимался, и тут — другой, еще хуже, настоящий убийца!

Владимир так нехорошо, некомфортно себя почувствовал, что пил теперь уже без остановки.

— Утром я же как будто бы все для себя решил, — делился он самым сокровенным с хорошенько уже набравшимся Андреем, — что женюсь на ней. Женщина она, я тебе скажу, замечательная. А какая сладкая! И так мне захотелось уже с ней остаться! И вдруг, словно кто-то залез мне в голову и спросил: а ты уверен в ней? А что, если она и тебя вот так кинет, предаст сразу после твоей смерти? Любит она тебя или нет? Узнай!

— Да я понимаю…

— Нет, ты не понимаешь. И я не понимаю, как это получилось. Зачем я ей сказал? Мне бы, дураку, рассмеяться, ну, превратить все это в шутку, а я уже и остановиться не мог…

— Думаю, ты ей больно сделал…

«У нее был шок, ей было страшно, и именно в вас она видела мужчину, который смог бы оказать ей покровительство…» Золотые слова, вспомнил он Кострова.

— Она пришла, выходит, ко мне, а я… Скотина я — вот кто!