Читать книгу - "Одного поля ягодки - Светлана Алешина"

Оказывается, не такие уж у меня нервы железные, с удивлением отметила я, наблюдая, как чашка с горячим чаем в моих руках немного подрагивает.

Лариков сидел напротив, предварительно укутав меня теплым пледом, и терпеливо ожидал, когда я наконец поведаю ему о происшедшем со мной казусе.

Мучила я его недолго, поскольку мне и самой хотелось понять, что же, собственно говоря, со мной произошло, а когда кому-то рассказываешь, выстраивается логическая цепочка. Как у Сент-Экзюпери: «Логика ожидает нас там, где мы назначили ей встречу».

Поэтому, когда я немного согрелась, я приступила к изложению событий.

Начало я рассказала ему довольно подробно, а потом…

— Вот с этого момента я ничего не понимаю, — призналась я. — Мне прислали эту записку кретинскую, я вылетела на улицу, пытаясь обнаружить этого мужика в коричневом пальто, но там было пустынно, как в Сахаре. Я ведь назвалась тому дегенерату Этель Мальпер, поэтому я вернулась обратно, чтобы отыскать его в баре. Фиг вам! Ну ладно. Я попыталась найти «письмоносца», но и его тоже не было нигде видно. Такое, знаешь ли, ощущение, что они просто растворились в воздухе, как троечка милых привидений! Самое гнусное, что наша встреча произошла случайно, поскольку Федор заверил меня, что все эти субъекты не относятся к числу завсегдатаев, он их видел первый раз, и они явно забрели сюда случайно.

— Интересно, — хмыкнул Лариков. — А твоему Федору нет резона тебе врать?

— Не думаю, — ответила я. — Федор не способен лгать. Он сразу краснеет. Посему его жизнь была всегда неимоверно сложна… На этот раз он не краснел, и вообще у меня создалось впечатление, что он был озадачен не меньше моего. Единственное, что он мне сказал, что рожа парня в коричневом пальто где-то уже промелькнула в его жизни, вот только он не может вспомнить где.

— Описать мужика в коричневом ты можешь? — спросил мой босс.

— Конечно, смогу, — кивнула я. — Потому что он был вылитый Самойлов.

— Какой? Артист, что ли?

— Какой артист? — не поняла я.

— Старый артист. Красивый такой.

— Нет, — отмахнулась я. — Солист «Агаты Кристи». Группа такая. Он был круглолицый, с кудряшками и презрительной физиономией. Веки полуприкрыты, отчего выражение его лица я бы назвала полусонным. Ах, чуть не забыла, у него такая мерзопакостная привычка барабанить пальцами по столу.

— Это мог быть рефлекс, — предположил Ларчик.

— Не рефлекс, — опровергла я. — Он сидел с этакой дурацкой рожей, не спуская с меня глаз, и барабанил по столу, что-то бормоча под нос. У меня, наверное, из-за того, что он так похож на этого Самойлова, даже возникло подозрение, что он поет.

— А тот парень, который подходил к тебе?

— Этот гоблин? Да его и описывать незачем! Типичный представитель своего племени. Рожа мрачная до зубной боли!

Ларчик хмыкнул.

— Подробное описание, — проговорил он. — И все-таки вспомни, не было ли у него особых примет?

— Все его приметы особые, — отмахнулась я. — Это вообще особая порода. Мне, например, совершенно непонятен их менталитет. Если, конечно, у них таковой имеется. Странные они, мой друг, такие странные, что я бы отправила их в резервацию пастись на траве, дабы сберечь этот диковинный род для наших потомков!

— Значит, ты описать его не сможешь так хорошо, как первого?

— Могу, — передернула я плечами. — Бо-ольшой такой черный квадратище. Странная пара. Что их могло связывать, не пойму! Чудны дела твои, господи! А третий, который передал письмо, вообще был непонятным. В очках, как студент экономического института во время сессии… Короче, компания вся плохо сочеталась друг с другом. Эклектичность ее была столь заметна, что вызывала у меня легкое недомогание!

— Радость моя, ты пришла в себя, раз начала ерничать, — улыбнулся Ларчик. — Хотя мне эти люди не нравятся совершенно.

— Мне тоже, — призналась я. — Смею предположить, что мне они не нравятся даже больше, потому как охотятся-то на меня. Бедная я птичка, замерзающая на ветру жизни!

— Дело в том, что я не могу понять, что вызвало у них интерес к Этель Мальпер, — задумчиво сказал Лариков. — Если верить твоим описаниям…

Он встал, прошелся по комнате и посмотрел на часы.

За окнами начинала рассеиваться ночная мгла. Часы показывали восемь утра.

— И что получается, если им верить? — поинтересовалась я.

— Жаба, — ни к селу ни к городу выпалил Ларчик, озабоченно глядя в окно. — Жаба у нас получается!

* * *

Русская зима разочаровала Этель сразу. Еще в Москве.

Она встретила Этель неласковой погодой, хмурым небом, грязью и гололедом.

Поэтому Этель возлагала теперь надежды лишь на Тарасов, который, по рассказам отца и Лео, был похож на немецкие города.

Решив, что задерживаться в Москве ей незачем, Этель поехала в Быково, откуда через час ее уже поднял в воздух самолет на Тарасов.

На этот раз Этель не спала и не улыбалась, у нее началась легкая депрессия.

— Может быть, все не так плохо, — попыталась она убедить себя. — Это только приключение. Очередное мое маленькое приключение, не более того! Я поброжу тут и вернусь назад, в Париж.

* * *

Какая еще жаба у нас получается? Или это у Ларчика сленг такой милицейский, с которым я не удосужилась познакомиться?

Он включил телевизор. Там шла реклама. Какая-то тетка, страшная, как гамадрил, изображала из себя графиню. Кажется, она хотела затариться сигаретами. И приставала к куда более привлекательному и похожему на дворянина кучеру, где эти сигареты ей срочно можно приобрести. Тот гордо вскидывал руку в направлении горизонта, где сияли буквы SNS. Как эту дребузню можно было смотреть — я понять до сих пор не могу, но Ларчик мой вставился туда так, будто ему показывали как минимум «Замок» Кафки.

Я с тоской посмотрела на экран, потом на Ларчика, потом снова на экран. Уж точно я за сигаретами в этот SNS после этакой рекламы никогда не пойду, вдруг там все вот такие бабцы работают, от которых возникает тошнота и головокружение?

— Достопочтенный сэр, — наконец не выдержала я. — Я понимаю, что мое желание оторвать вас от созерцания красот местных пейзанок, невесть как ставших графинями, весьма невоспитанно и нахально. К тому же вы являетесь человеком некурящим, и мне немного непонятен ваш странный интерес к этой рекламе. Но меня раздирает вопрос — что есть у нас «жаба»? Неужели вот эта самая несчастная пейзанка и есть? Или это какое-то понятие с тщательно скрытым от меня смыслом?