Читать книгу - "Искатель, 1996 №4 - Юрий Дмитриевич Маслов"

Коптев, не ожидая, что его слушают, выругался, а затем спросил:

— Яков, ты?

— Я. Как он выглядел?

— Среднего роста, шатен, сухопарый, два золотых зуба…

— Подожди секундочку… — Яша прикрыл ладонью трубку и быстро пересказал своим гостям суть дела.

— Передай ему, что ты подъедешь, — сказал Градов.

Яша выполнил его просьбу, сухо простился с Коптевым и положил трубку. Наступило неловкое молчание. Волынский, обдумывая ситуацию, ковырял спичкой в зубах, Градов, вытащив из-под стола вторую бутылку «Рябины на коньяке», искал нож, чтобы содрать пробку, а Яша, осознав, что именно он виновен в смерти Добровольского — что погиб Добровольский, он уже не сомневался — два золотых зуба, — тупо смотрел на экран телевизора, но, потрясенный случившимся, ни черта не видел и не слышал.

— Я поеду с тобой, — сказал Градов, наконец содрав пробку с бутылки. Затем вскинул голову и спросил: — Переживаешь?.. Это хорошо. Впредь не будешь по чужим кастрюлям лазить. Между прочим, то же самое я сказал бы и Добровольскому. Он сам сунул голову в капкан. И жестоко поплатился. Если это, конечно, был он. Он?

— Да, — кивнул Яша. — Два золотых зуба…

— Ладно, — сказал Волынский. — Покойник от наших разговоров не воскреснет. Давайте лучше прикинем, как говорят в Одессе, что мы с этого покойника можем иметь?

— Если Коптев согласится пойти в свидетели, то этого Пузыря можно подвести под вышку, — сказал Градов.

— Он отмажется, — возразил Волынский. — Добровольский наверняка был вооружен, и адвокат Пузырева без особого труда докажет, что убийство непреднамеренное — в целях самозащиты.

— А мне-то что делать? — обескураженно спросил Яша. — Скоков теперь и разговаривать со мной не захочет.

Градов вяло отмахнулся.

— Яша, твоя судьба — на весах правосудия. На одной чаше — верность и преданность, на второй — дурость. Первое явно перетягивает, так что выгонять тебя у Скокова резона нет… Нет! — повторил он, выдержав паузу. — Но на будущее запомни: «Никогда не поступай согласно первому движению души, ибо оно — самое благородное». Знаешь, кто это сказал?

— Талейран, — улыбнулся Волынский.

— Правильно. Яша, ты в прошлый раз Коптева на магнитофон писал?

— Да.

— Где он?

— В машине.

— В рабочем состоянии?

— В рабочем. — Яша потянулся за курткой, проверил, на месте ли документы, и выключил телевизор.

— До дому подкинете? — спросил Волынский.

— Неужели мы тебя бросим в городе, в котором полно бандитов, — улыбнулся Градов. — Ты только не забудь передать жене мой «подарок».

Волынский печально вздохнул.

— Передашь? — повторил Градов.

— Леша, горе твое в том, что ты никогда не чтил и не боялся Бога, а верил исключительно в приметы, суеверные знаки и страшился только черта! Впрочем, это беда всего русского народа.

— Это ты к чему? — моментально насторожился Градов.

— Леша, мы продолжаем с тобой лупить друг друга. Сегодня — твой черед. — Волынский круто развернулся и потопал к выходу.

Яша подъехал к служебному входу крематория со стороны Университета дружбы народов имени Патриса Лумумбы, загнал машину на обочину, чтобы не мешать въезду и выезду, и посмотрел на часы.

— Без пяти двенадцать.

— Подождем, — кивнул Градов, не открывая глаз: по дороге в крематорий он задремал.

Коптев подъехал пятнадцать минут первого, неторопливо вылез из машины и закурил, давая понять, что к нему можно подойти.

— Ты один? — спросил Яша, приблизившись.

— Один, — кивнул Коптев. — Сопровождающим дал на водку и отпустил по домам, чтобы, значит, не засветиться. — А ты?

— С напарником.

— Вы что, хотите опознать этого типа?

— Да.

— Тогда залезайте в мой фургон и помалкивайте.

Яша и подошедший Градов нырнули в темный провал кузова. Коптев закрыл за ними дверцы, сел за руль, трижды нажал-клаксон и мигнул фарами.

— В технический? — спросил выскочивший из будки солдат в военной, защитного цвета форме.

— В технический, — буркнул Коптев.

— Дорогу знаешь?

— Если замерз, могу подвезти.

Солдат хотел было огрызнуться, но в последний момент передумал— знал, подлец, кого по ночам обслуживает. Коптев уверенно подогнал свой продовольственный фургон к техническому подвалу, открыл задние дверцы, коротко и тихо бросил:

— Вытаскивайте!

Яша и Градов вытащили из машины брезентовый мешок и поволокли по асфальту двора к черному входу кремационного отдела. Там было тихо и душно, только зло гудело газовое пламя за печной заслонкой. Коптев вытряхнул из мешка голое, скрюченное тело и пошел навстречу оператору, который ждал его на верхней ступеньке лестницы.

— По наряду? — Голос был густой, хриплый и равнодушный — привык, видно, человек к смерти, к ее угрюмому оскалу, омерзительному, вызывающему тошноту виду.

Коптев спокойно кивнул, протянул ему бумаги и бутылку водки.

— О-хо-хо! — Оператор спрятал водку в задний карман брюк, бросил, не глядя, наряд в папку, перекрестился и молча побрел на свой командный пункт.

— Давно он здесь работает? — спросил Градов Коптева.

— По-моему, всю жизнь.

— Жизнь здесь, конечно, бьет ключом. — Градов осмотрел тело покойного и сразу же заметил то, что искал: аккуратный, размером в квадратный сантиметр, кусочек лейкопластыря, который был наклеен чуть ниже левого соска. Он легко, одним движением, содрал его и убедился, что прав: Добровольского убили выстрелом в сердце.

— Профессионал работал, — проворчал он, заглядывая покойнику в рот. — А золотишко где?

— Наши выдрали, — флегматично ответил Коптев. — Еще в конторе.

— Вопросов больше нет, — сказал Градов, вытирая платком руки.

Коптев задрал голову, коротко свистнул. Оператор нажал кнопку, заурчал мотор, и черная, отполированная годами работы лента конвейера повезла Добровольского в огненное жерло печи.

«Дорога в ад, — подумал Яша. — А каким же образом попадают в рай?» На этот вопрос он ответить не смог, плюнул и вслед за Градовым поплелся к выходу.

Когда Коптев выкатил за ворота и остановил фургон на обочине, Градов предложил ему пересесть в «жигуленок» и потребовал повторить рассказ — теперь со всеми подробностями — о сцене, которая разыгралась в похоронном бюро. Яша включил магнитофон.

— Добровольский пришел с оружием? — спросил Градов, выслушав исповедь Коптева.

— По-моему, да. Когда Пузырев пригласил меня в кабинет, то на столе в полиэтиленовом пакете лежал ПМ с глушителем.

— Где ты находился во время их разговора?

— На складе. Принимал гробы.

— Выстрела не слышал?

— Нет.

— Как Пузырев объяснил смерть Добровольского?

— Он назвал его психом, сказал, что этот псих хотел его застрелить, и он убил его, защищаясь. Но о том, что произошло, приказал всем молчать.

— Как вел себя Пузырев после случившегося? Нервничал? Звонил кому-нибудь по телефону?

— Вид у него был не ахти, — согласился Коптев, — растерянный. А звонил… — Он помял пальцами подбородок. — Если не ошибаюсь, он называл ее Еленой Владимировной.

«Клеопатра», — догадался Яша.

— Не вспомнишь какие-нибудь фразы из их разговора?

— Пузырев дважды повторил один