Читать книгу - "Мастер и Афродита - Андрей Анисимов"

Станислав Андреевич Прыгалин ночь, когда ему звонил Темлюков, провел без сна. Он работал над докладом. Шеф ехал в Варшаву на идеологическую конференцию. С польскими братьями ухо приходилось держать востро. Каждый пан, партийный или нет, в душе считал Советы завоевателями, и любой промах нашего руководства давал ему повод для злорадства.

Подставить шефа Прыгалин права не имел и потому выверял каждое слово. Проблема Темлюкова, сколь пустячной она ни была для референта ЦК, двадцать минут от доклада оторвала. Станислав Андреевич все делал обстоятельно, поэтому, связавшись с помощником министра внутренних дел, попросил не только освободить девушку художника, но и выяснить, по чьей милости инцидент произошел. Большого труда это не представляло, поскольку Семин сразу назвал фамилию Терентьевой. Прыгалин фамилию записал и решил, что при случае с дамочкой разберется. И вот сегодня как раз этот случай подвернулся.

Станислав Андреевич, сидя за огромным столом своего рабочего кабинета на Старой площади, листал папку с надписью «Темлюков». Папку ему доставили из КГБ, и референт с интересом изучал ее содержимое.

Часы показывали без пятнадцати два. Прыгалин вызвал Терентьеву к себе на час. Секретарь доложил, что министерская дама явилась. Но принимать Терентьеву референт не спешил. «Пусть помается, начнем воспитательный процесс с приемной», – решил он. Закрытое заседание Политбюро раньше четырех часов не кончится. Шеф там и, пока длится заседание, его не вызовет. Зловещая таинственность, предшествующая сегодняшнему заседанию, Прыгалину не нравилась.

Слухи о возможной повестке дня до Станислава Андреевича дошли. Если слухи подтвердятся, последуют события, которые могут в корне изменить и его, Прыгалина, жизнь. Станислав Андреевич об этом старался сейчас не думать. Он проглядывал отчеты о наблюдении гэбистов за художником Темлюковым и брезгливо кривил губы. Только одна информация его всерьез; заинтересовала. Темлюков водил дружбу с великим немецким писателем Генрихом Дорном. Дорн на следующей неделе появится в Москве. К Советам писатель относится настороженно, но не враждебно. В задачу отдела Прыгалина входила опека деятелей культуры такого масштаба. Каждый из них, ставший другом Кремля, – очко Прыгалину.

– Темлюков и Дорн. Очень любопытно… – сам себе сказал Станислав Андреевич и задумался…

Отстояв в Воскресенском фреску Темлюкова и вернувшись в Москву, Прыгалин записал в своем рабочем календаре: «С художником познакомиться лично».

Но встретиться пока не успел из-за нехватки времени, смог позвонить и оставить свой прямой телефон. Теперь, когда Константин Иванович обратился к нему с просьбой, встречу пришлось опять отложить. Станислав Андреевич не хотел, чтобы Темлюков чувствовал себя обязанным. «Подождем», – решил Прыгалин.

Фреска Темлюкова не просто произвела на Станислава Андреевича огромное впечатление, она его потрясла. Составляя доклады об интернациональной политике государства, референт в душе оставался непоколебимым русофобом. Древние славянские корни, так мощно проступавшие в сюжете фрески, и потрясли Прыгалина.

Листая отчет о демарше Темлюкова на его персональной выставке, референт покачал головой – ребячество. Теперь, чтобы востребовать живописца на государственном уровне, необходимо его официальное покаяние. Об этом и хотел говорить Прыгалин во время личной встречи.

Секретарь Володя тихо подал чай и напомнил:

– Дама из Министерства культуры нервничает.

– Ничего, ей это на пользу. Пусть еще посидит, – проговорил Станислав Андреевич и прихлебнул из стакана.

Чай он любил очень крепкий. Ему привозили специально собранный чайный лист из Аджарии. Индийских, цейлонских и китайских сортов Станислав Андреевич не употреблял. Вкус у референта ЦК был своеобразен и по-своему изыскан. В Париже, когда он, сидя за столом с шефом, подавил на устриц лимона и запустил студенистого моллюска в рот, того чуть не стошнило. Члены Политбюро предпочитали еду без выкрутасов. Исключением стал копченый угорь, которого привозили с Селигера. Омары в буфете Политбюро не прижились, зато раки огромных размеров имелись постоянно.

Захлопнув папку с информацией о Темлюкове, Прыгалин взглянул на часы. Стрелка тянулась к трем. Прыгалин нажал кнопку и сказал вошедшему секретарю: