Читать книгу - "Конец света в Бреслау - Марек Краевский"

«Дорогая Элизабет, я в Висбадене с понедельника и сопровождаю Бернарда фон Финкельштейна. Это один из режиссеров UFA, известный в начале двадцатых годов под псевдонимом Бодо фон Финкл. После этой краткой информации о моем нынешнем пребывании мои руки опускаются. Так много хочу тебе написать и не знаю, с чего начать. Может, от выезда из Вроцлава? Нет, трижды нет! Я даже не хочу упоминать название этого города, где случилось со мной столько нечестности. Конечно, не с твоей стороны, моя дорогая; все, что нас связывало, было так чисто и хорошо!

Я напишу тебе о том, что я делаю здесь, в Висбадене, и на чьей я теперь стороне. Фон Финкла я встретила пять лет назад в Берлине, когда пробовалась на роль второго плана в фильме «Усталая смерть» Фрица Ланга. Я произвела на него очень большое впечатление, потому что в тот день, когда он встретил меня, он пригласил меня на ужин и открыл мне самые сокровенные уголки своей души. Он оказался робким мужчиной, который — несмотря на большие деньги и отличную позицию в артистическом мире — хочет прежде всего любви, той чистейшей и полной восторга. Тогда он попросил меня о исполнении своего эксцентричного, интимного желания, а когда я — немного возмущена, хотя, признаюсь, также сильно заинтригована — отказалась, он умолял меня о прощении и поклялся доверить мне роль, которую я искала. Я встретилась с ним тогда еще несколько раз и — несмотря на его отчаянные и лихорадочные настояния — позволила ему только поцелуи моих туфель, что он сделал с большой радостью, отдавая мне таким образом честь и поклонение. Фон Финкл был настоящим джентльменом и очаровал меня культурой, а прежде всего любовью к искусству. Вышла бы за него замуж, если бы в ситуацию не вмешался мой покойный папа, который как раз тогда — после долгих поисков — нашел меня в Берлине, обругал фон Финкла грязным гудлаем (евреем) и забрал меня обратно в Пассау, где тогда моей руки просил один баварский землевладелец. Но я стала, однако, не баварской домохозяйкой, но в компании некоего художника — о, эта моя любовь к искусству! — я отправилась в Вроцлав, где довольно быстро познакомилась с изысканным обществом.

Но я возвращаюсь к фон Финклу. Когда несколько дней назад я приехала в Берлин, он уже ждал меня на вокзале, предупрежденный моим ночным звонком (к счастью, как ты знаешь, я никогда не выбрасываю блокноты с адресами и телефонами) — я позвонила в ту же ночь, когда меня изнасиловал Эберхард. Фон Финкл никак не изменился, все еще грустный, непонятый другими, полный комплексов и причудливых, темных потребностей. Я давала себе отчет, что — связываясь с ним — должна буду дать удовлетворение его желаниям, и решила сделать это уже в первый день. Даже не спрашивай, что это было, возможно, я когда-нибудь прошепчу тебе это на ухо. Достаточно того, что фон Финкл готов отдать за меня жизнь. Как легко сделать человека счастливым! Он стал уверен в себе и заявил, что — имея меня рядом — может взять на себя самую большую проблему. Он хочет получить состояние, чтобы финансировать новый фильм со мной в главной роли! Потому что — после анализа всего побега случайные совпадения, которые привели меня к нему и позволили получить ему высшее счастье — пришел к выводу, что существует высший детерминизм случаев, и он приехал со мной сюда, в Висбаден, чтобы добыть деньги и доказать свою теорию. И представьте себе — все время выигрывает…

— Правда? Это знаменитый фон Финкл? — Кнуфер собрал в эбеновую шкатулку гору фишек, которые выиграл, после того как дилер объявил «двадцать три красное». Закурил первую сегодня папиросу. — Как вас зовут?

— Рихтер, уважаемый господин…

— Скажите мне, Рихтер, зачем вы это все мне рассказываете? Ведь персоналу казино запрещено разговаривать с гостями! Крупье могли бы водить с игроками в различные сговоры…

— Мне все равно. И так я потеряю эту работу…

— Почему?

— Каждому крупье приписывается один и только один стол. — Рихтер по привычке закрутил рулетку, хотя Кнуфер больше уже не выказывал желания продолжать игру и, выпуская дым из сигары, пытался засунуть шкатулку в карман пиджака. — Мой стол считается плохим и никто с ним не играет. Если никто не играет, я не получаю чаевых, а ведь с чаевых живу, потому что наша зарплата… Простите, я не хотел ни о чем вас просить.…

— Вот сегодня твой стол уже feralny не плохой. Я за ним много выиграл. — Кнуфер отсчитал десять фишек и всунул их в карман фрака крупье. — Если хочешь получить больше, намного больше, сообщи мне обо всем, что делает эта блондинка со своим маленьким пидором.

Он похлопал Рихтера по плечу и покинул зал, преследуемый взглядами игроков, среди которых блондинка и сопровождающий ее невысокий мужчина произвели впечатление наиболее заинтересованных недавними действиями Кнуфера.

Висбаден, пятница 13 декабря, пять часов дня

Кнуфер поставил фотографию Софи около телефона и осмотрел комнату. Куда только переносил взор — или на стену, обитую бледно-голубыми обоями в цветочек, или на испещренный трупами мух потолок, или на ширму, отделяющая железную кровать от умывальника — везде видел ее лицо, которое исчезало в инвертированных, черно-бело-серых мрачных оттенках.

Кнуфер почувствовал беспокойную неуверенность и потянулся у подпрыгивающей на рычаге трубке телефона. Он приложил ее к уху и услышал гессенский диалект телефониста, сообщающего, что только что был сделан звонок на вроцлавский номер 6381. Через некоторое время до него донесся спокойный голос абонента № 6381, который делал длительные паузы между словами, издавая из себя звуки, напоминающие пыхтение трубки.

— Добрый день, герр криминальдиректор, — Кнуфер, прижав к уху трубку наушника, приблизил голову к микрофону. — Я нашел ее. Она в Висбадене под именем Изабель Лебецайдер в компании некого Бернарда Финкельштейна. Да, я знаю о нем немного. Как я узнал об этом? У меня есть коллеги в Берлине, а телеграф работает быстро. Финкельштейн был в начале двадцатых известным режиссером… Правда, уверяю вас! Вы знаете имя Бодо фон Финкл? Конечно, это он самый. После периода славы он попал в какие-то неприятности. Был на заметке в берлинской полиции, в отделе нравов, как маниакальный игрок. Подозреваемый в съемках порнографических фильмов. Тут, в Висбадене, играет очень резко и выигрывает горы денег. Софи Мок, или Изабель Лебецайдер, очевидно, его хорошая муза.