Читать книгу - "Восьмое делопроизводство - Николай Свечин"

Статский советник с подполковником отправились в Арзамас через Москву и Нижний Новгород. Ехали запросто, на почтово-пассажирском. Начать с Нижнего они решили не просто так. Вдруг тамошнее сыскное что-либо знает о приезде Кабысдоха? В пути наблюдали, как на всем протяжении дороги к телеграфным проводам подвешивали телефонные. Шла проводка линии из Нижнего в Первопрестольную, телефонисты хотели успеть связать два города к открытию ярмарки.

Лыков, как особа в пятом классе да выполняющая личное поручение премьер-министра, должен был бы сначала представиться губернатору Шрамченко. Но он недолюбливал этого человека и ловко избежал встречи с ним. День приезда питерцы прогуляли: Алексей Николаевич показывал спутнику красоты родного города. А утром губернатор уехал ревизовать Семеновский уезд, и гости явились к полицмейстеру Чарнолускому.

И Шрамченко, и Чарнолуский более всего были знамениты своими романами и разводами, нежели службой. Полицмейстер как раз судился с женой насчет денег. Обещал ей пятнадцать тысяч отступных, а выплатил лишь восемь, остальные зажал. Ему было не до столичных визитеров. Алексей Николаевич понимал это и больше надеялся на коллег-сыщиков.

После дежурной беседы с начальством питерцы посетили сыскное отделение. Здесь их ждало первое разочарование.

Начальник отделения Вознесенский был в столице на хорошем счету. Год назад он учился на специальных курсах, и Лыков читал ему лекции. Но в этом случае Владимир Иванович ничем своему учителю не помог. Фирс Титкин не проходил по делам нижегородцев, ни разу ими не арестовывался, агентура ничего о нем не сообщала.

Делопроизводителю пришлось задержаться в городе на лишний день, чтобы формально провести ревизию отделения. Не ехать же сюда еще раз… Он хорошо знал прежний состав, который действовал по временным штатам. В 1896 году, когда в Нижнем Новгороде проходила всероссийская промышленная и художественная выставка, Лыков вел здесь дознание по убийствам лиц из ее персонала^[61]. От той далекой поры в отделении остался лишь знаменитый Михаил Герман по кличке Мишка Германец, то ли бывший вор, то ли настоящий…^[62] Его командированные расспросили особенно тщательно. Герман обладал выдающимися знаниями нижегородского преступного мира. В свое время он дважды сидел в тюрьме, ухитрился обокрасть самого Бугрова. Став сыскным агентом, неоднократно отличался смелыми задержаниями, часто с риском для жизни. Но и Германец лишь развел руками. Про Кабысдоха он только слышал, сам в глаза не видел. В Нижнем Новгороде после бурного пятого года теперь было относительно спокойно. Зарезал на днях мастеровой проститутку, сбежал, но его быстро поймали. Вот, скоро ярмарка откроется, начнется веселье. Что нового? В земском приюте подкидышей за май месяц умерло сто семьдесят младенцев. А начальство не чешется. Ксаверий Литвиненко и Толя Божья воля? Даже не слыхал о таких…

Оба вечера Лыков провел в семье сестры. Как мог, успокоил ее мужа, дал двести рублей в долг без отдачи. Дела капитана потихоньку улучшались. Ходили разговоры, что его скоро назначат на пароход «Инженер Василий Джонс», чья команда знаменита особо хамским поведением…

Наконец питерцы отправились на юг.

От Нижнего до Арзамаса сто двадцать две версты. Полицейские по незнанию сели в поезд Ромодановской железной дороги. И ехали до места семь часов!

Первый из уездных городов губернии по населению и промышленности, Арзамас раскинулся на правом берегу Тёши у слияния ее с речкой Шамкой. Командированные прибыли наконец на место и ахнули. Какой вид с того берега! Редко в России встретишь более красивую панораму… Тридцать шесть церквей! Неужели это провинция? И в столицах бы не потерялись дивные здешние храмы. Многие улицы были замощены, имелся даже собственный городской банк. Процветанию города очень помогла недавно построенная железная дорога. Только промышленных предприятий в Арзамасе насчитывалось четыре десятка. Кожевенные и кирпичные заводы, маслобойни, круподерки, пимокатные заведения давали людям работу. Город был своеобразной столицей всего юга губернии. Знаменитая Высокогорская пустынь расположилась в четырех верстах от него и привлекала множество паломников.

Отставной артиллерист оказался любителем истории. Он попал под обаяние Арзамаса и хотел бы окунуться в его древности с головой. Но начальник не дозволил: сначала дело.

Питерцы поселились в лучшей гостинице Стрегулина, знаменитой тем, что в ней останавливался Лев Толстой. Двухэтажное каменное здание располагалось на углу Гостиного ряда и Рождественской, чуть ниже городской управы. Командированные выпили чаю и, не мешкая, явились к исправнику.

Уездная полиция уступала номерам во всем. Деревянное строение на Новой улице было выкрашено казенной охрой и наводило на грустные мысли о будущем монархии. Надворный советник Четыркин принял гостей настороженно.

Лыков вынул сигналетические фотокарточки Титкина.

— Речь пойдет вот об этом негодяе. Не встречали такого на ваших улицах?

Исправник взял картонки, внимательно рассмотрел.

— Нет, никогда. А кто он?

— Вор-рецидивист, по специальности поездушник. Зовут Фирс Иванов Титкин, кличка Кабысдох. Неделю назад был застрелен в поезде Петербург — Москва при попытке ограбить артельщика Алафузовских заводов.

— Вот молодец кто-то… — одобрил Четыркин.

— В кармане покойника мы обнаружили ретур-билет до Арзамаса, купленный пятнадцатого июня. Потому и приехали к вам. Два других экспроприатора скрылись. Их связь с убитым — наша единственная надежда. Соберите весь штат полиции, напрягите осведомителей, поставьте на уши вокзальную прислугу. Не мне вас учить. Вдруг да всплывет что-нибудь.

— Поездной вор… — с сомнением покачал головой исправник. — У нас дорога всего пять лет как появилась. И мы на отшибе. Что ему у нас делать?

— Грабить и убивать, — жестко ответил сыщик.

— Тут да, тут мы молодцы, — с раздражением подхватил Четыркин. — Вчера только случилось!

— Что именно? — насторожился Анисимов.

— Почту ограбили. Не у нас, но поблизости, в Ардатовском уезде. Из Макетелема на Ташинский завод везли выручку. Налетели трое с револьверами и давай стрелять. Почтальона убили, ямщика сбросили на дорогу, одну лошадь ранили, а на второй уехали. Вместе с деньгами.

— Погоню снарядили? — начальственным тоном спросил Лыков.

— А то! Догнали экипаж уже через час. Но из троих налетчиков там оставался только один, двое других по дороге спрыгнули. Тот, замешкавшийся, опять давай стрелять. Ну, конные стражники ответили. Хорошо ответили, как у вас там в поезде: наповал сразили. Вся украденная сумма нашлась при убитом. Три тысячи четыреста девятнадцать рублей до копеечки.

— Личность опознали? — не меняя тона, продолжил расспросы статский советник.