Читать книгу - "Звезды падают вверх - Анна и Сергей Литвиновы"

Алла, которая симпатизировала способному крупье с чекистской фамилией Пронин, слегка улыбнулась. Парень понял, зачем его позвали. Теперь Алла может спокойно поработать у себя в кабинете.

Через полчаса в дверь почтительно постучались. На пороге стоял Пронин. По его улыбке Алла поняла, что все в порядке.

– Семнадцать раз попадал в конец! – гордо отчитался он. – А хачик ставил на начало.

– Какой плюс?

– Тысяча пятьсот пятьдесят.

– Негусто…

– Да у него больше не было!

Алла протянула Пронину три стодолларовые бумажки. Он ловким движением засунул их в носок: карманов крупье не полагалось.

– На что потратишь? – Алла иногда позволяла себе задавать неформальные вопросы.

Пронин озабоченно ответил:

– Да я вчера опять ввинтился. В «Ауди».

– Молодец! – саркастически похвалила Алла. – В который раз?

– Да я уже не считаю, – беспечно ответил дилер.

Вот так всегда. Если у человека есть талант, любой, хотя бы маленький, крошечный, как вот у этого Пронина, у него обязательно имеется и свой «скелет в шкафу».

Способный дилер был откровенным пьяницей. Алла с грустью подумала, что все равно придется его выгонять. Пока он в пьяном виде не врезался в какой-нибудь бандитский «Мерседес».

Найти бы настоящий, могучий и «чистый» талант! Не надо ей просто везучих. Не надо знатоков «системной игры» – это все она уже изучила. И поняла, что с этой стороны пробить казино невозможно. Любая «система» работает, только когда игроку везет. А везет не вечно. Везет всегда до определенных пределов. И слишком уж они невелики, эти пределы…

Но Алла, которая крутилась в казиношном бизнесе вот уже пять лет и знала игру «от и до», никак не могла смириться с мыслью, что ей не удастся найти слабое звено в этой гигантской, сверкающей, богатой игровой машине.

Она его найдет. Обязательно найдет.

Сама.

Или – с чьей-то помощью.

В то же самое время. Черноморское побережье, поселок Абрикосово. Иван Кольцов

Утро на море – самое благословенное время. Солнце только-только вываливается из-за гор. Еще зябко. Еще знобко. Но светило, прячась до поры в легкой дымке, уже обещает своим, пока неспешным накалом, что оно еще раскочегарится, еще опалит курортников и аборигенов-садоводов всей своей силой.

Экс-капитан ВВС Иван Кольцов выбежал за калитку и неспешно потрусил по улице, разогреваясь. С каждого двора на него гавкали здешние беспородные Шарики и Мухтары – отрабатывали завтрак. Улица с лихим названием Удалова Щель, на которой остановился Иван, была совсем не похожа на курорт. Курортный поселок Абрикосово (местные жители, а также многие приезжие называли его фамильярно: Абрикосовка) растянулся в глубь побережья на несколько километров. Удалова Щель представляла собой обыкновенную станичную, южнорусскую улочку. Здесь даже и не пахло морем. Откуда! До кромки прибоя было от Удаловой Щели три километра двести метров – Кольцов засекал по спидометру машины.

Сопровождаемый собачьим лаем, Иван добежал до конца Удаловой Щели. Она упиралась в главную улицу поселка – естественно, та называлась улицей Ленина. Эта улица тянулась сквозь всю Абрикосовку. Прихотливо изгибаясь, подходила к самому морю, затем снова завинчивалась в горы… День и ночь по ней грохотали фуры, трюхали «жигуленки», проносились иномарки: улица была частью приморской магистрали, уходящей от Геленджика к Сочи и дальше, к слабодоступным нынче Гаграм, Сухуми, Тбилиси…

Кольцов выждал, пока в череде машин – несмотря на ранний час, они уже неслись по магистрали – появится разрыв. Перебежал дорогу. На противоположной стороне улицы Ленина в этой части поселка не было домов. Здесь текла река Буран – прозрачная и летом мелкая. Каждый год она обильно разливалась, затапливая даже часть поселка, и всякое лето меняла русло. Поэтому в этой части никто ничего не строил, а берега Бурана служили пастбищем для коров и коз, прибежищем для рыбаков, влюбленных и выпивох. По берегам реки тянулись заросли по-южному буйной и цепкой растительности. Впрочем, неутомимая молодежь протоптала вдоль Бурана свои тропинки.

Иван выбежал на одну из них и ускорил бег.

Физическая нагрузка – вот что отвлекает от дурных мыслей. Хорошенько пропотеть – вот что ему надо, чтобы забыться. Не водку же пить.

Раз – два – три… Раз – два – три… Ноги работали исправно. Легкие, никогда не знавшие табачного дыма, мощно втягивали и выталкивали утренний воздух. Первые капли пота выступили на лбу, тельняшка стала прилипать между лопатками.

«Как же мне быть с Мариной?» – думал Кольцов. Думал против своей воли, как думал об этом все время после того, как они расстались, поскандалив, позавчера вечером. Думал, пока вел машину, ел, спал, купался, разговаривал с Васькой и Ирмой… И только когда пил – забывался. Но нельзя же пить, не переставая.

«Что же делать с ней – сучкой, потаскушкой, любимой, сексуальной, единственной?.. Уйти. Надо уйти… Уехать от нее. Уехать как можно дальше. Вычеркнуть ее из своей жизни… Хватит! Жить с ней – мучение… Но и без нее – тоже мучение».

Он вспоминал их последний разговор. Их последнюю ссору. Вспоминал со жгучим стыдом, опаляющим его изнутри.

Вспоминал, как он не сдержался – пожалуй, впервые в жизни. Как накатила на него слепящая, словно огненный шар, ненависть. Как он смотрел в ее бесстыжие глаза и на ухмыляющийся рот. И впервые доподлинно узнал, что она ему изменяет. Что он рогат. Что она трахалась с другими. И не с одним. И когда он уходил на полеты, и когда зарабатывал для нее деньги, и пока лежал в госпитале…

Он не мог понять, откуда узнал это. Она ничего не говорила ему. Ничего!.. Просто вдруг череда этих картин – мерзких, больных, бесстыжих – раз за разом, мгновенно сменяя друг друга, стала всплывать в его мозгу. Марина… Нагая… А сзади нее, пристроившись, с перекошенным лицом… Уф! Не думать, не думать об этом!.. Но опять против воли всплывало: Марина, мужчина лежит на ней сверху, у него волосатая спина, она изо всех сил обхватила ногами его ягодицы, ее лицо искажено криком… Образы в мозгу сменяли один другого – такие же ясные, явные, как позавчера вечером у них на кухне, на третьем этаже их дома в Азове-13… А Марина тогда сидела против него и ухмылялась…

Тогда, позавчера вечером, боль от внутреннего созерцания этих отвратительных и жестоких картинок, проносящихся в его мозгу – еще более отчетливых, чем если бы он вживую увидел их! – в какой-то момент стала нестерпимой. Боль, боль… Она быстро сменилась ненавистью. Подкатил огненный шар ярости. И, не помня себя, он закричал, пытаясь криком заглушить боль и гнев: «Шлюха! Шлюха!»

Марина тогда спокойно пожала плечиком:

– Ну шлюха. И что дальше?

Нет, он не ударил ее. Русский офицер не может ударить женщину. Но ярость его была столь огромна и невыносима, что Иван крикнул: