Читать книгу - "Быть киллером - Артемий Люгер"

— Производит, — ответил я на вопрос, — ещё как производит.

— Значит, начнём вот с чего. Продукты нам поставляют десятки фирм. Ты получишь список тех, что будут закреплены за тобой. Тебе звонят, ты встречаешь машину. Где, я тебе покажу. Проверяешь документы. Выгружать — не твоё дело, на это есть грузчики. А вот когда они выгрузят, ты будешь раскладывать эти продукты на отведённые им места. Работа не трудная, хотя, не буду скрывать, хлопотливая. И требующая внимательности. Перепутаешь места, займёшь чужие — кажется, пустяк, но начнётся такая неразбериха, что придётся возиться несколько часов. А время, как ты понимаешь — деньги.

Работа оказалась и впрямь нетрудной и действительно хлопотливой. Но если работать расторопно и не ленясь, свободного времени тоже оставалось немало. Я с интересом приглядывался и к порядку в магазине и к коллективу. А коллектив вызывал неподдельный интерес: не считая грузчиков, которые были как все грузчики, разве что одетые чисто и пили только в конце смены, остальной контингент был подобран тщательно и даже хотелось сказать — с любовью. В зале постоянно находилось восемь-десять девушек, одетых в кокетливые фартучки поверх темно-синих платьев, заканчивающихся значительно выше колен, позволявших посетителям любоваться стройными ножками обслуживающего персонала. Пять девушек постоянно сидели за кассами, две были продавщицами в отделе кулинарии и у маленького кофейного автомата, а три свободно перемещались по залу, помогая посетителям выбрать товар и ненавязчиво рекламируя богатый ассортимент магазина. С одной из них — именно она встретила меня, когда я пришёл наниматься — я познакомился первой, и уже через десять минут мы с Иркой, так она отрекомендовалась, были «на ты и за руку». Ирка была общительна и словоохотлива, поэтому максимум через три дня я знал всё обо всех.

— Зойка, — это вон та, чёрненькая, сейчас базарит с той бабой — девка хорошая, толковая и работает хорошо. Начальство её ценит. Её — тут надо заметить, что для обозначения интимных отношений Ирка решительно не признавала глагол «трахаться», а пользовалась тем, который и мы употребляли в армии — так вот, её е… Пётр Евгеньич, менеджер зала со шмотками. Гад ещё тот, понятное дело, женат, но к Зойке явно неровно дышит, задаривает подарками, короче, терпеть можно. Машка — вон та, в кулинарии, тоже девка нечего. Её е… Сашка — грузчик. Дура, не могла найти кого-нибудь поприличнее.

— А вон та? — спросил я про несомненно первую в отделе красавицу, которая как раз сейчас разговаривала с менеджером зала Владимиром Игоревичем.

— А! — сказала Ирка, — разглядел. Это Настя. На неё все сразу западают. Только ты губу не раскатывай, никому ещё не обломилось.

— Её, значит, никто не е…? — употребил я любимый Иркин термин.

— Да у неё что-то не в порядке по женской части. Ей нельзя. Подробностей не знаю. Сам понимаешь, в такие дела лезть…

Через какое-то время я перезнакомился со всеми и с Настей тоже. Она действительно была необыкновенно красива. Безупречная фигура с развитыми бёдрами и высокой грудью. Длинные стройные ноги и прелестное лицо с чуть раскосыми карими глазами, обрамлённое крупными кудрями того темно-красного, почти коричневого цвета, который мне нравился больше других. Я легко болтал со всеми, но когда Настя бывала в зале, не мог отвести от неё взгляда. Она это, конечно, заметила. Как и все. Поэтому я иногда ловил на себе сочувственные взгляды девушек, а бойкая на язык Ирка прямо сказала: — Ну что ты на неё пялишься, только время теряешь. Ты посмотри, какой цветник вокруг. Выбирай любую. Да хоть бы меня…

— Спасибо, Ирка, — сказал я, — ты, конечно, первый сорт, но у меня уже есть…

— Подумать только, — сказала Ирка, — есть ещё, оказывается верные мужчины, если, конечно, не врут… Ладно, снимаю свою кандидатуру.

С Настей я тоже время от времени разговаривал, стараясь, чтоб в моих глазах она не разглядела сочувствия, которое я испытывал почти всегда, когда с ней встречался. Через пару месяцев общения я набрался храбрости и как-то раз сказал: — Ты знаешь, у меня товарищ, мы вместе учились, так у него отец врач, ну по этим, женским болезням, все говорят — светило, на приём не попасть… Я могу с ним, ну, то есть, с Толей, поговорить, он попросит отца…

— А, вот ты о чём, — рассмеялась Настя, — ну, спасибо. Нет, честно, спасибо. Только дело в том, что у меня со здоровьем всё в порядке. Я когда пришла, ко мне сразу стал клеиться наш Владимир Игоревич. А я таких, как он, не люблю. Лощёный и… фальшивый, что ли… И спать с ним не хотела и работу терять. Такие работы сейчас на дороге не валяются. Я ноги пооббивала, пока эту нашла. Ну я и выдумала и слушок пустила. А слушок у нас пустить просто. Если понадобится — шепнёшь пару слов Ирке, и через день все всё будут знать. Только обязательно надо сказать, что это по секрету. А секреты у неё держатся самое большое десять минут.

Наверное, после этого разговора мои взгляды на Настю сделались красноречивее, хотя я и старался это скрывать. Но однажды, когда я был свободен, а у неё был перерыв, она взяла меня за руку и отвела в маленькую подсобку, почти полностью заполненную какими-то мешками.

— Андрей, — сказала она, — мне кажется, что я тебе нравлюсь. Ты тоже мне нравишься. Если я не хотела с этим… — она кивнула в сторону зала, — это не значит, что я сделана из дерева. Просто я не хочу, с кем придётся… И я подумала, что хватит томить и тебя и себя. Здесь в мешках иногда мука, иногда сахар. Девочки называют её сахарная комната. Думаю, ты понимаешь, почему. — Откуда-то из угла она достала свёрнутую белую простынку. — Не беспокойся, она чистая.

Потом закрыла дверь на ключ, погасила свет и подошла ко мне.

Надо ли говорить, что теперь Настиных перерывов я ждал с нетерпением, а на свои выходные смотрел, как на наказание. Через некоторое время я заметил, что мой напарник, которого все называли Витёк, обслуживающий другие фирмы, частенько не только получает от них какие-то продукты, но и сам тайком, было заметно, что он старался делать это скрытно, отправляет с ними какие-то картонные ящики. Тут не о чем было долго думать — мой напарник явно подворовывал. Не могу сказать, что я очень уж болел за процветание нашего магазина, но мне было ясно, что если пропажи продуктов обнаружатся — должен же быть в магазине какой-то учёт — то под подозрение попадём мы оба. И вовсе не факт, что он, как человек, работающий здесь дольше меня, не свалит вину с себя на меня. Несколько дней я размышлял о том, что делать. Хищения могут вскрыться в любой день, так что медлить с разоблачением Витька было опасно. Поэтому я пошёл к Владимиру Игоревичу. Чувствовал я себя прескверно. Стучать на напарника было противно. Но другого выхода я не видел.

— Молодец, Андрей, — сказал Владимир Игоревич, — мне и самому казалось, что там не всё в порядке. Работай спокойно. Меры я приму. — Не знаю, что он имел в виду под мерами, но всё продолжалось по-прежнему. — В конце концов, — решил я, — я предупредил, а дальше дело не моё. И выкинул это из головы.

Спустя неделю, когда я пришёл на работу, как всегда, раньше на двадцать минут, магазин гудел, как растревоженный улей.