Читать книгу - "Убийство церемониймейстера - Николай Свечин"

– А то. Вот появятся телеги, тогда и вы пройдете. А пока тут постойте.

Лыков скривился, взял мужика за ремень, поднял и понес к сторожке. Зашвырнул внутрь и пригрозил:

– Еще раз такую глупость услышу – самого в муку изотру.

«Артельщики» пошли дальше. Караульщик смотрел им вслед из окна, но выйти на улицу не решался… Через минуту пять человек ворвались в кочегарку. Двое истопников, голые по пояс, толкали в печь огромную осиновую колоду. Увидев незваных гостей, они бросили ее на пол.

– Что же вы, звери, осиной топите? – ласково осведомился Шереметевский. – Самое ведь дурное дерево.

– А… эта…

Коллежский асессор огляделся по сторонам и буднично спросил:

– Жмурик где?

При этих словах один из кочегаров бросился к дверям, но ему подставили ногу, повалили и стали вязать.

– Да ты еще дурнее осины, – ухмыльнулся Шереметевский. – Повторяю вопрос: где покойник?

Ошарашенные мужики молчали.

– Дурни! – рявкнул на них Лыков. – Вы, что ли, убивали? Знаем, что не вы. А будете гайменников покрывать – себе навредите!

Тот, что пытался убежать, откашлялся и сказал:

– Так что, пока не привезли.

– Ага. Когда ждете?

– Эдак к полуночи.

– Кто должен привезти?

– От Снулого ребята.

– Кто такой Снулый?

– Не могу знать, ваше благородие!

– Солдат? – обрадовался Лыков.

– Так точно, пехотный запасной.

– Какого полка?

– Девяносто второго Печерского, ваше благородие!

– Развяжите его и дайте закурить, – распорядился надворный советник.

Когда истопник затянулся, обстановка в кочегарке как-то сразу разрядилась. Напарника тоже угостили папиросой. Мужики несколько успокоились, перестали дрожать, и Алексей продолжил расспросы:

– Ну, так кто такой этот Снулый?

– Мы, ваше благородие…

– Выше подыми! – поправили сыскные.

– Виноват, ваше высокоблагородие! Мы и сами не знаем. Какой-то атаман.

Лыков покосился на Шереметевского, но тот отрицательно покачал головой.

– Из новых, что ли? Не слыхать было до сих пор про такого атамана.

– Не могу знать! Обещали нам червонец на двоих. Что ж… деньги хорошие. А ему, покойнику то есть, уж все равно.

– В первый раз подрядились?

– Ага, – вступил в разговор второй истопник. – Мы с Федькой тут тока с Пасхи, при печах-то. Впервые, значит.

– А кто предложил? Кто деньги посулил?

– Васька Питенбрюх.

– Из Яковлевки? – оживился Шереметевский.

– Он самый.

– Ну, его мы быстро сыщем.

На этом разговор закончился. Кочегары принялись топить печь, а засада попряталась по углам. Прошло полчаса, никто не появлялся. Лыков стал советоваться с Шереметевским. Он считал, что нужно пойти проверить сторожа на воротах. Вдруг он предупредит гайменников? Зашли, мол, пятеро, кто такие – неизвестно… Помощник Вощинина не соглашался. До полуночи еще почти час. А если начать теперь шляться по двору, только спугнешь.

Вдруг дверь в кочегарку открылась, с улицы просунулась усатая голова, и раздался громкий шепот:

– Леонид Алексеевич!

Шереметевский вышел на свет.

– Здесь я. Что случилось, Барсуков?

Это был агент, оставленный при экипажах. Он зашел внутрь и доложил:

– Я телегу с пролеткой к городовым отогнал, за бани. Ниоткуда не видать.

– И что?

– А сам, значит, к вам пришел. Для подкрепления.

– Молодец. В заводе что?

– Народ работает. Все тихо.

Тут подошел Алексей.

– Барсуков, ты, когда шел, сторожа в воротах видел?

– Никак нет. И свет в будке загашен.

Лыков матюгнулся и выбежал на улицу. У ворот что-то происходило. Двое стояли и держали в руках длинный, прогибающийся в середине сверток. Увидев Лыкова, они уронили его на землю. Сыщик бросился на них, но услышал знакомый щелчок. Он резко присел. Грохнул выстрел, и в стену котельной за его спиной словно швырнули горсть железного гороха. Что-то больно ударило Алексея по голове и упало к ногам. Он схватил рукой – горячо!

Сзади агенты распахнули дверь и полезли было наружу. Лыков крикнул через плечо:

– Берегись!

Сыскные закрылись изнутри, и вовремя: жахнуло прямо в дверь. Стреляли крупной дробью и очень кучно.

Люди, стоявшие у ворот, бросились прочь. Лыков устремился за ними, но в спешке споткнулся о сверток и растянулся во весь рост. Вскочил, выбежал на набережную. Где они? Справа раздавались свистки городовых, а слева – удаляющийся топот. Сыщик хотел поднажать, но в ногу словно вбили гвоздь… Вывих! Только этого не хватало. Он ковылял и слышал, что топот делается все тише. Вдруг он совсем прекратился, и раздался плеск весла. Садятся в лодку! Алексей вытянул руку с «веблеем». В сумерках едва угадывались две фигуры. Медлить нельзя! Сыщик разрядил весь барабан, стараясь брать прицел пониже. Человек охнул. Началась непонятная возня, потом басовитый голос пробормотал:

– Ты чё?

Через секунду кто-то всхлипнул, и снова плеснуло, будто мешок бросили в воду. Алексей захромал вперед. Он уже понял, что упустил противника.

Сыщику повезло: труп не успело отнести волной. Он зашел в Екатерингофку по пояс, разглядел тело, ухватил и вытащил на сушу. Тут подбежали агенты, посветили «летучей мышью». Дюжий парень в кожаной куртке. Готов… Одна дыра сзади в ляжке – лыковская пуля, а вторая от ножа – прямо в сердце. Быстро соображает господин Снулый! За секунду принял решение и обрубил все концы.

– Что там лежит в воротах? Покойник?

– Так точно, – доложил Барсуков. – В кошму замотали.

В ночи слышались энергичные шлепки по воде – лодка быстро уходила на Чекуши.

Когда Алексей вернулся на завод, там уже царила суматоха. Агенты ходили по двору с фонарями, рассаживали арестованных в пролетки, а на телегу грузили мертвые тела. Шереметевский велел добавить к истопникам сторожа. Было очевидно, что он предупредил убийц о засаде. Лыков развернул кошму и рассмотрел жертву, которую хотели кремировать. Заурядное бритое лицо, возраст – около тридцати. Одет в дешевое исподнее, без верхнего платья. На правой руке обнаружилась особая примета – изуродованный ноготь большого пальца.