Читать книгу - "Две половинки райского яблока - Инна Бачинская"

Я бездумно брела по улицам, сворачивая с одной на другую. Сияли размытым светом уличные фонари, растворяясь во влажной темноте. Люди выныривали из тумана, приглушавшего звуки голосов и шагов. Я шла вдоль городского парка, пустого, печального, с черными скелетами деревьев с поредевшей листвой. Все замирает, думала я, погружается в сон, скоро выпадет снег… скорей бы! Хоть какая-то перемена. Я непременно приду в парк, буду ходить по засыпанным снегом дорожкам, оставляя четкие птичьи следы. Буду трогать снег рукой, сняв перчатку. Может, даже попробую на вкус. А после первого снега и до Нового года рукой подать… И тут вдруг меня охватило такое предчувствие радости, что я даже остановилась посреди тротуара, прижав руку к сердцу. Набрала полные легкие влажного воздуха, задержала дыхание. Выпустила, снова вдохнула и пошла дальше. Снег, снег, снег, повторяла я в такт шагам. Радость, радость, радость…

Парк закончился, начался город. Я свернула в первую за парком улицу и с удивлением заметила, что это была улица Гоголя. Удивительное совпадение! Я тысячу раз бывала в парке и, должно быть, неоднократно проходила по этой улице, но никогда не обращала внимания на название. Теперь нам нужен номер тринадцать, подумала я, раз уж мы тут…

Старый четырехэтажный особняк: высокое крыльцо, черная дверь в виде арки, красный свет в окнах. На магазин не похоже. И вывески нет. Как же он называется? «Астарта»! Большая медная голова не то льва, не то какой-то химеры, справа от двери. Небольшой рог, скорее, выпуклость в центре крутого лба этого животного служила кнопкой звонка и была отполирована до блеска. Приглядевшись, я заметила над звонком белую табличку, вставленную в медную рамочку. Там было всего три строчки. Жирные черные буквы сообщали следующее:

«Астарта» – звонить два раза.

Генриху О. – звонить три раза.

Д-ру И.А. Остроумову – звонить четыре раза.

Я протянула руку и позвонила. Два раза. После чего подергала ручку двери. Дверь была заперта. Дребезжание звонка внутри дома было слышно даже на крыльце, но никто не спешил мне открывать. Я позвонила еще раз – два выразительных коротких звонка, как предписывала инструкция в медной рамочке. И снова тишина в ответ. Я уже хотела уходить, как вдруг дверь распахнулась, и передо мной предстала женщина. Обыкновенная женщина, а не черт знает кто, как я себе уже было вообразила. Средних лет, полная. С высокой прической.

– Я вас слушаю, – произнесла она любезно, стоя в дверях.

– Я в «Астарту», – принялась я объяснять. – Меня пригласили… Только я забыла приглашение дома…

В этот самый миг рука моя нащупала почтовую открытку в кармане пальто. Я удивилась, так как была уверена, что открытка осталась лежать на тумбочке в прихожей, и протянула открытку женщине. Она взяла, внимательно прочитала и сказала:

– Наташа Устинова… Конечно, заходите, пожалуйста, Наташа. Направо, прошу вас.

Это действительно был магазин игрушек. Или цех. Или склад. Только и всего. На длинных, из конца в конец, полках сидели, стояли и лежали десятки кукол в черных хламидах и остроугольных колпаках, пластмассовые черепа, скелеты, оранжевые тыквы с прорезанными отверстиями глаз и рта, чтобы видна была горящая внутри свечка. Разноцветные свечи, большие и маленькие, тонкие, пузатые и витые, помещались в ящике на столе у входа.

– Вас интересует опт? – спросила женщина, впустившая меня.

Я вздрогнула – она, оказывается, неслышно шла за мной.

– Нет, мне для себя, – сообщила я и подумала, что придется купить хоть что-нибудь, иначе неудобно.

– Будьте как дома, – мило сказала она, повернулась и ушла, оставив меня наедине с пестрым товаром.

Я медленно двигалась вдоль полок с дешевой разовой продукцией, думая, кой черт меня сюда занес. Не забыть спросить у женщины, откуда они знают мое имя и адрес. Решительно ничего не привлекало моего внимания. Скелет в шляпе? Я взяла с полки аляповатое изделие – череп в черной широкополой шляпе смотрел на меня пустыми глазницами. Видимо, я нечаянно задела какую-то кнопку – скелет вдруг пришел в движение, задрожал у меня в руках, захлопал челюстью, а в глазницах замигали зеленые лампочки. Скелет жужжал и стучал зубами, а я, испытав мгновенный ужас, бессмысленно смотрела на него. Опомнившись, я бросила изделие обратно на полку. Хороша игрушка!

Кроме скелетов, тут были разношерстные ведьмы на метлах: крючконосые, с бородавками, в широкополых черных шляпах на растрепанных седых патлах. Были там также бесформенные зеленые человечки со смешными рожицами. И странная помесь собаки с драконом, видимо, волки-оборотни. И гномы в красных колпачках. И вообще, неизвестно кто. Или что.

…Я заметила ее сразу. На полу, там, где кончались полки, стояла фигурка, примерно в полметра высотой. Может, чуть больше. Даже не знаю, как ее назвать… Наверное, это была ведьма. Но как же она отличалась от своих уродливых товарок в черных колпаках! Это была ведьма-аристократка. В лиловом длинном платье, с белым личиком, с пятнами яркого румянца на скулах, с гривой смоляных волос, завитых мелким бесом, с вишневыми губками сердечком. В синих глазах с длинными густыми ресницами – лукавые черти. Носик, правда, чересчур длинный, но это ее нисколько не портило, наоборот, придавало пикантности. Громадный лиловый берет со страусиным пером украшал голову ведьмы. В одной ее руке, по закону жанра, была метла из настоящих веточек березы, выкрашенных почему-то красной краской, а другой ведьма чуть приподнимала пышное платье, и оттуда, вместе с кружевами многослойных нижних юбок, выглядывали тонкие ножки в чулках в красную и белую полоску, в грубых деревянных сабо. Я невольно рассмеялась – крестьянские полосатые чулки и деревянные сабо никак не вязались с шелковым нарядом. Она, видимо, и сама это понимала, но воспринимала с юмором. Задрала юбку, словно говоря – любуйтесь, люди добрые!

Я, присев на корточки, совершенно очарованная, рассматривала ведьму минут десять. Мысль купить ее мелькнула было в голове, но тут же улетучилась. Эта красавица мне просто не нужна. Все остальное тем более не нужно.

«Магические предметы! – вспомнила я. – Есть еще магические предметы, но они мне тоже не нужны!»

Бросив последний взгляд на ведьму, словно прощаясь, я пошла к выходу. В прихожей никого не было. Я постояла там минуту-другую, несколько раз позвала:

– Эй, есть тут кто-нибудь? – но мне никто не ответил.

Дверь была не заперта, и я вышла на улицу. Снова, как и час назад, пошла вдоль парка, только в обратную сторону, домой. Шла, испытывая странное, муторное чувство дискомфорта, объяснить которое не могла. То есть настроение у меня и до того было хуже некуда, но теперь к нему прибавилось еще что-то… Тревога, тоска… И внезапная радость – предчувствие снега и наступающих праздников – испарилась без следа.

Я добралась домой около девяти. Включила телевизор. Села на диван, даже не заметив, что не сняла пальто. Лукавое ведьмино личико стояло у меня перед глазами, и я вдруг подумала: каково ей находиться среди грубо сработанных дешевых игрушек? Я вспомнила своих незатейливых коллег, с которыми делила комнату, их грубоватые шуточки, откровенность, с которой они обсуждали взаимоотношения полов… Взглянула на часы, они показывали двадцать минут десятого. Я вскочила с дивана и бросилась вон из квартиры.