Читать книгу - "Не отворачивайся - Линвуд Баркли"

Вероятно, и прежде было нечто такое, чего я не замечал. Надо же, журналист, считающий себя глубоким и проницательным, копается в чужих делах и не видит, что происходит у него под носом. Наверное, в мире я такой не единственный, но разве это важно? А важно было то, что моя жена Джан вдруг резко изменилась: стала напряженной, болезненно реагирующей на каждую раздражающую мелочь, на которую раньше не обращала внимания. Однажды вечером, когда мы собрались посмотреть телевизор, она вдруг разразилась слезами, обнаружив, что в доме нет хлеба.

— Со мной происходит что-то неладное, — призналась она мне. — Такое ощущение, что я на дне колодца и никак не могу выбраться оттуда.

Конечно, мужчине трудно понять, что происходит с женщиной среднего возраста с точки зрения физиологии. Я думал об этом, но вскоре сообразил, что у жены скорее всего депрессия.

— На работе что-то случилось? — спросил я, когда мы лежали в постели.

Джан работала в фирме, занимающейся продажей и ремонтом холодильных и нагревательных бытовых приборов, вместе с одной женщиной, Лианн Ковальски. Из-за кризиса люди начали меньше покупать кондиционеры и печи, зато чаще ремонтировать. Очевидно, у нее там возникли какие-то неприятности.

— На работе у меня все прекрасно, — отозвалась она.

— Тогда, может, я что-то сделал не так?

— Ничего ты такого не сделал! — вдруг крикнула она, но быстро успокоилась. — Просто… ну не знаю. Иногда мне хочется, чтобы все поскорее закончилось.

— Что именно?

— Ничего. Спи.

Через пару дней я предложил ей сходить к нашему доктору.

— Может, он посоветует что-нибудь?

— Зачем? Все равно никаких лекарств я принимать не стану. Терпеть не могу эту химию.

После работы Джан мне позвонила, и мы встретились, чтобы поехать к моим родителям и забрать Итана.

Мои мать и отец, Арлин и Дон Харвуд, жили в старом районе Промис-Фоллз в двухэтажном деревянном доме, построенном в сороковые годы. Они купили его осенью семьдесят первого, когда мама была беременна мной, и с тех пор живут там. Четыре года назад, после ухода отца на пенсию (он работал в управлении городского строительства), мама несколько раз заговаривала о том, что неплохо было бы продать его и переселиться в квартиру в кооперативном жилом доме. Зачем им столько места? К тому же не нужно будет подстригать лужайки и следить за садом. Но папа и слышать об этом не хотел. Мысль о переезде приводила его в бешенство. У них было два гаража, и один отец приспособил под мастерскую, где проводил много времени. Дело в том, что мой отец постоянно искал, что бы такое в доме починить или поправить. Стоило какой-то двери скрипнуть, и он тут же начинал ремонт. У нас никогда не текли краны, не шатались дверные ручки, с окнами тоже все было в порядке. Папа мог с завязанными глазами войти в свою мастерскую и мгновенно найти нужный инструмент.

Он никак не мог понять, почему остальные не относятся к своим обязанностям так же прилежно, как он, и, будучи инспектором по городскому строительству, доставлял много хлопот застройщикам и подрядчикам. За глаза они называли его Твердолобый Харвуд. Узнав об этом, отец стал указывать это прозвище в своих визитных карточках. Вот такой мой папа чудак.

И еще у него имелась привычка всем давать советы.

— Когда сушишь ложки, — говорил он маме, — не забывай переворачивать. Иначе вода оставит на них заметные следы.

— Иди в свой гараж, прошу тебя, — ворчала та. — Не путайся под ногами.

Эти перебранки были у них чем-то вроде игры. Мои родители любили друг друга, и за все сорок с лишним лет брака ни разу серьезно не поссорились.

Мы с женой знали, что нашему сыну будет у бабушки и дедушки по-настоящему хорошо. И к тому же безопасно. Никаких электрических проводов с износившейся изоляцией, оставленных где попало химикалиев, до которых мог бы добраться ребенок. Края ковров в доме никогда не загибались, чтобы за них можно было зацепиться и упасть.

— После тебя вскоре позвонила мама, — произнес я, устраиваясь рядом с Джан в ее автомобиле «фольксваген-джетта». Она молчала, и я добавил: — Сказала, что папа на сей раз придумал что-то особенное.