Читать книгу - "Б.Р.Е.Н.Д. Повод для убийства - Лидия Орлова"

Марина, которая к тому времени покинула службу в журнале мод и издавала теперь независимую модную газету, Серегина не утешила. Она напрямую сказала ему, что он ведет себя наивно, что «против лома нет приема», что надо бросить разбирательство и немедленно начинать все с нуля. Сама она так и сделала. Однако Серегин с ней не согласился и сказал, что в Марине говорят усталость и отсутствие оптимизма, что реформы должны быть справедливыми, иначе это никакие не реформы, а санкционированное сверху разворовывание того, что своим трудом создавали другие. При расставании каждый остался при своем мнении.

Серегин позвонил ей через неделю и радостно сообщил, что она была не права, потому что арбитраж решил дело в его пользу и на днях судебные исполнители передадут ему искомое имущество. Марина, помнится, удивилась, но порадовалась за своего неуступчивого коллегу…

Потом он исчез и не звонил ей, Марина думала – замотался, не до нее. Позвонила сама. На ее дежурный вопрос «Как дела?» он ответил странно: «Не сыпьте соль на раны…» «Какие еще раны?» – удивилась она. «Я вынужден был отказаться от иска… – сообщил Серегин. – У меня пытались похитить дочь…» «Но сейчас-то все обошлось?» – растерянно спросила Марина. «Обошлось, – ответил Серегин и тут же уточнил: – Пока обошлось… В общем, вы были правы – против лома нет приема…»

Он все-таки начал с нуля. Брал кредиты, а проценты тогда были бешеные! Искал и находил партнеров для совместных акций, создавал собственные коллекции… Со временем и его Дом перестал быть государственной собственностью, стал акционерным обществом и приобрел новое название – Дом моды «Тренд», что можно перевести, как «Тенденции моды», но лучше не переводить, так короче и больше похоже на нечто зарубежное… Серегин держался в тени, избегал публичности. Его «Тренд» не участвовал в Неделях моды, которые регулярно проходили в Москве на радость модной тусовке. Серегин устраивал собственные сезонные показы, на которые приглашал узкий круг байеров, отбирающих модели для магазинов, и никогда не звал журналистов моды. Правда, Марину он приглашал. Даже после того, как она ушла из журнала мод «Сезоны» и стала издавать журнал «Воздух времени» – о стиле жизни, моде, интерьере и современных нравах. Марина каждый раз поражалась деловитости показов в Доме моды Серегина, отсутствию всякой шумихи и тем, как легко здесь заключались контракты на производство модной женской одежды. Серегин как-то объяснил ей, что у него только дизайнерский центр, а заказы на производство он размещает на чужих фабриках, в том числе и за рубежом. Марина хотела написать о его опыте, даже на фабрики съездить, но Серегин попросил этого не делать, ссылаясь на коммерческую тайну и нежелание «мелькать в прессе». Марина удивилась, заявила Серегину, что он недооценивает роль рекламы в продвижении своих товаров на рынок, но Серегин уперся и, в конце концов, даже заявил, что торговая марка «Тренд» в рекламе не нуждается, что он выпускает ровно столько моделей, сколько может произвести и продать, а больше ему и не нужно…

…Николай Андреевич снял пальто, повесил его в шкаф и уютно устроился в кресле возле журнального столика. Он снова выглядел уверенным, и это порадовало Марину.

– Кофе будете? – спросила она.

– Конечно, – ответил Серегин. – Думаю, это вас не затруднит, Марина Петровна…

– Не затруднит, – улыбнулась Марина. – После сегодняшнего утра кофе и мне будет очень кстати…

Марина попросила Леночку, своего секретаря, приготовить им кофе.

– Вы говорите, у вас убили дворника? Как странно… – сказал Николай Андреевич. – За что нынче могут убить дворника?

– У нас могут убить кого угодно и буквально ни за что! – воскликнула Марина. – Хотя, согласна с вами, для расстрела должны быть веские причины… Но в этом деле вообще много странностей.

– Да? – удивился Серегин. – И каких же?

– Сам дворник слишком хорош для такой работы. Загорал в солярии, одевался от Хьюго Босса… Разве дворнику это по карману?

– А почему нет, Марина Петровна! Дворник в Москве – профессия престижная… Лучших – даже за рубеж посылают… – не без ехидства заметил Серегин.

– Не иронизируйте, Николай Андреевич, прошу вас! Наш дворник был похож на плейбоя, переодетого дворником, понимаете? – с горячностью остановила его Марина. – Этот маскарад меня и насторожил…

– Вас, вижу, заинтриговало это убийство, – сухо сказал Серегин.

– Как сказать… Оно меня поразило! Нелепостью и неправдоподобностью… И мотив. Мотив убийства совершенно не ясен… Необъясним мотив! Хотя он несомненно существует…

– Все-таки удивительно, как ваша любовь к моде может сочетаться с интересом ко всякого рода расследованиям! Может, вы неправильно выбрали профессию? – спросил Серегин. И, не дожидаясь ответа, добавил: – Вы не против, если я расскажу вам о моих проблемах?

– Какой вы церемонный, с чего бы? – Марина засмеялась. Она поняла, что наконец-то Серегин решился на разговор. – Слушаю вас внимательно, Николай Андреевич…

– Можно я начну издалека? – спросил он. – У вас есть время?

– Конечно… Нет ничего, что могло бы помешать нашей беседе, – сказала Марина, хотя это было не так.

Николай Андреевич взял из рук Леночки чашку с кофе и вздохнул. Вздох этот прозвучал как-то по-стариковски – чересчур громко и слишком завершенно. А ведь здоровый, сорокалетний мужик, пусть и несколько располневший от кабинетной работы, регулярных бизнес-ланчей и автомобильных пробок… «За все приходится платить, – подумала Марина, – и за комфорт мы расплачиваемся здоровьем…»

– Все началось давно, когда я только пришел в Дом моды и пытался вернуть то, что у меня украли… – начал Николай Андреевич.

– Я помню… У вас пытались похитить дочь…

– Именно так. Тогда они от меня отступились, потому что я отказался от борьбы и фактически отдал им все, что имел.

– Ну, положим, не все, – заметила Марина.

– По тем временам можно было считать, что все… – не согласился Николай Андреевич. – Здание – единственное, что мне тогда досталось, принадлежало городу, Дом моды был всего лишь арендатором… Только после акционирования я смог его приватизировать. То немногое оборудование, которое еще стояло в цехах, морально устарело еще в то время – теперь у меня все новенькое, сам закупал лучшее… Тогда меня оставили в покое, потому что и взять с меня было нечего. Но теперь…

– Теперь вас хотят поставить под крышу, так? – сообразила Марина.

– Если бы! – воскликнул Николай Андреевич. – У меня пытаются отобрать все…

Серегин замолчал. Потом добавил:

– И это несмотря на то, что я последовательно проводил вполне сиротскую политику…

– Что, что? – переспросила Марина. – Какую политику?

– Вы не знаете, что такое сиротская политика? – удивился Серегин. – Мы, русские, любим прибедняться… И бедные мы, и несчастные, и ничего-то у нас нет… Привыкли говорить так из суеверия, от нежелания иметь завистников, а может быть, и потому, что лучше других знаем, как недолговечно и хрупко благополучие, каким эфемерным может оказаться счастье и что ни в чем нельзя быть уверенным до конца… Я не говорю сейчас о так называемой вере в будущее… Мы готовы поверить во что угодно, даже в счастливую загробную жизнь, но в светлое будущее? Увы…