Читать книгу - "Сердце мастера - Вера Арье"

Из окна их спальни, выходившего во внутренний двор-колодец, виднелась заплатка неба и стена соседского дома, в котором уже вовсю кипела жизнь. Из-за приоткрытых ставень доносился запах домашней выпечки, разрозненные детские голоса…

Пожалуй, пора вставать. На сегодня у него есть план и будет лучше, если ему удастся ускользнуть из дома до ее пробуждения.

Втиснувшись в душевую кабинку, он покрутил ручку смесителя и из круглой перфорированной лейки хлынули струйки прохладной воды. Душ он принимал со вкусом, хотя подолгу в нем не задерживался. А Оливия предпочитала ванну – она, к счастью, тоже имелась в квартире и теперь полностью принадлежала ей. Это было особенным женским счастьем – обжить маленькую светлую комнатку, облицованную молочным кафелем, заполнить ее баночками, флакончиками, пузатыми бутылочками, разнокалиберными сосудиками и хрупкими скляночками, которые, как оказалось, были ей совершенно необходимы для правильного душевного настроя.

Освежившись, он натянул джинсы, водолазку и бесшумно вышел из спальни.

В гостиной было солнечно – день выдался упоительный, звонкий, и если бы не мутноватые подтеки на стекле, оставленные неистовым ноябрьским дождем, то можно было бы подумать, что опять наступила весна. Он пересек комнату, то и дело натыкаясь на ее вещи, – брошенные на стул шарф и перчатки, стоящую на полу ученическую сумку с тетрадями, из которой выглядывал приоткрытый очешник, закатившийся в угол патрон губной помады. Его, всегда ценившего чистоту и организованность, этот артистический хаос на удивление не раздражал. Своим появлением она сгладила многие углы его мировосприятия, переключив внимание на нечто более важное и значимое…

Этим он теперь и жил.

Выйдя из дома и окинув взглядом еще притихшие после субботних бесчинств парижские улицы, Родион решил прогуляться пешком до трамвая «Т 3» – это был самый быстрый способ добраться до антикварного рынка в Сент-Уэне. Трамвай не заставил себя ждать – негромко постукивая колесами и поблескивая остекленными боками, он подхватил озябших пассажиров и покатил по рельсам на север.

Некоторое время Родион пребывал в оцепенении, погрузившись в собственные мысли. Он вспоминал, как ровно два года назад он увидел Оливию на пороге своей больничной палаты. Расследование, которое он тогда вел, закончилось неприятно: невинно осужденный человек, получивший пожизненный срок, от обжалования своего приговора отказался. А копии документов по делу, которые Родион так скрупулёзно собирал на протяжении многих месяцев, попали в руки преступников. Он же подвергся нападению и оказался на больничной койке…

Но приостановить расследование он решил не поэтому – среди самых веских причин была и Оливия, ее безопасность. И кто бы мог подумать, что эта девушка сумеет занять такое важное место в его жизни!

«Т 3» замедлил ход – через пути в сторону стихийной барахолки перебегали какие-то изнуренные люди с клетчатыми, до предела набитыми вещевыми баулами. Родион дождался остановки и выбрался из трамвая, стараясь не попасть ногой в следы жизнедеятельности парижских собак, чьи хозяева, судя по количеству неубранных куч, совершенно потеряли гражданскую совесть.

– Месье желает телефон? – вкрадчиво произнес кто-то справа.

На Родиона смотрел курчавый мужчина с воспаленными, тревожно бегающими глазами. Суетливо оглядываясь по сторонам, незнакомец достал из-под полы два подержанных смартфона.

– Месье не желает телефон. Месье желает пройти, – невольно подстраиваясь под собеседника, произнес Родион и попытался совершить обходной маневр.

– А часы? Хорошие часы месье желает? – с неугасающей надеждой спросил толкач, глядя ему в спину. Но момент был упущен – Родион уже миновал тесный пятачок вещевого рынка и скрылся под мостом, направляясь в сторону старой «блошинки».

«Как все изменилось здесь с тех пор, как я был студентом», – думал он, оглядывая снующих туда-сюда смуглых людей с какими-то тюками и коробками, покачивающиеся на ветру дерматиновые мотоциклетные куртки, китайские «аляски» с искусственным мехом, торчащие со всех сторон стеллажи с поддельными «адидасами», развалы с женским бельем агрессивных расцветок, завлекающие покупателей надписью: «Все по 3 евро». Но уже через несколько минут он оказался на узкой асфальтированной аллее, обрамленной антикварными магазинами, художественными галереями, лавками реставраторов мебели, краснодеревщиков, переплетчиков и багетными мастерскими. Там пахло стариной, крепким табаком и счастливым безвременьем – это место сохранило прежний облик, и трудно было поверить, что вот-вот нахлынет 2019-й год.

Обживая четверть века назад свою первую квартирку на улице Бонапарта, Родион частенько захаживал сюда в поисках мелкой мебели и вещиц «с биографией». В нем никогда не пробуждался настоящий собирательский азарт, но ему нравилось соседство с предметами, несущими в себе заряд истории.

Оливия, любившая все необычное, его интерес разделяла. Она и сама подолгу застревала перед витринами мелочны́х лавок, букинистических магазинов, перед переносными прилавками «брокантов»^[3], но была совершенно равнодушна к образцам современной моды и дизайна. Ему постоянно хотелось ее чем-нибудь удивить, но очень быстро выяснилось, что дорогостоящие подарки не столько ее радуют, сколько смущают. Год назад под Рождество он преподнес ей оригинальную вещицу – из тех, что заставляют женщину чувствовать себя избранной, но это вызвало у нее странную реакцию. Увидев обманчиво скромную коробочку с тисненой золотой надписью, которая не оставляла сомнений в ценности содержимого, она неожиданно отвела глаза и произнесла:

– Я понимаю, ты хотел мне сделать приятное… Нет, ты не подумай, мне правда очень приятно!. Но это… неудобно.

Взглянув на его растерянное лицо, тут же добавила:

– Я знаю, как ты ко мне относишься, но между нами и так стоит много всего… материального. Я живу в твоей квартире, мы часто путешествуем, и мне вообще не приходится думать о деньгах…

– Оливия, но ты же еще учишься! Было бы смешно рассчитывать, что…

– Я просто не хочу, чтобы это становилось нормой, – мягко перебила она. – Боюсь почувствовать себя зависимой, понимаешь?..

Поначалу немного расстроившись, он вдруг подумал: это первый в его жизни случай, когда, отдавая так много, от него ничего не ждут взамен. И в этом состояла ее исключительность: Оливия не впадала в условности, не следовала общепринятым паттернам; она умела находиться рядом, не стремясь заслонить собой солнце.

При этом она никогда не пыталась скрывать своих чувств, даже если понимала, что может Родиона огорчить. И постепенно он принял ее правила, найдя другие способы удивить или порадовать.

Вот и сейчас он оказался в этом художественном реликтарии, повидавшем немало произведений великих творцов и фальсификаторов только потому, что очень хотел сделать ей сюрприз.

Шутка ли, двухлетний юбилей со дня знакомства!