Читать книгу - "Лунатик - Ларс Кеплер"

атаракса, чтобы быстро снять приступ тревоги.

Пока врачи успокаивали подростка, Йона вышел в коридор и позвонил Эриксону. Среди тысяч биологических следов, собранных в фургоне, эксперты обнаружили один длинный светлый волос без корня.

— Полагаю, вам нужны результаты ещё вчера, — сказал Эриксон.

— Если только ты не сможешь сделать это ещё быстрее.

— Я постараюсь, но ты же знаешь, как у нас всё устроено.

«Центр судебной экспертизы» обрабатывает около тринадцати тысяч образцов ДНК в год и не располагает ресурсами для быстрой работы. Благодаря Йоне Эриксон уже исчерпал свою квоту дел с приоритетной пометкой.

Мысли Йоны возвращаются к двум преднамеренным убийствам и к тревожному ощущению, что он снова преследует серийного убийцу.

Серийные убийцы, несомненно, редки, но их гораздо больше, чем тех, кто когда‑либо предстал перед судом.

Швеция — небольшая страна с функционирующей системой социального обеспечения. Из примерно двадцати пяти тысяч человек, которые объявляются пропавшими без вести каждый год, большинство в конце концов находят живыми и невредимыми.

Тем не менее по статистике около трёх тысяч находят мёртвыми. А тридцать человек так и не находят совсем.

Многие из них не становятся жертвами преступления. Но наверняка некоторые попали в руки неизвестных серийных убийц.

К тому же существует множество незарегистрированных случаев, упущенных нитей и возможностей, о которых никто не хочет или не может говорить.

Во всём мире большинство серийных убийц действуют под прикрытием вооружённых конфликтов. Они — солдаты, готовые выполнить любой приказ в бою, но их истинная движущая сила патологична.

Многие серийные убийцы взрослеют внутри организованной преступности. Другие, ни на кого не похожие, бродят по коридорам отделений для новорождённых или хосписов, словно ангелы смерти. Некоторых прикрываются религиозными организациями.

И те серийные убийцы, чьи жертвы происходят из самых маргинализированных слоёв общества — беспризорники, бездомные, наркоманы, секс‑работницы, беженцы, — как правило, остаются не пойманными.

Только когда жертвы принадлежат к определённому социальному кругу и когда обстоятельства невозможно списать ни на что иное, преступник привлекает к себе внимание — и получает ярлык серийного убийцы.

С горько‑сладким вкусом шоколада во рту Йона ловит себя на мысли, что и сам, возможно, тоже серийный убийца.

Если следовать формальным критериям, он вполне подошёл бы. Но не по главному пункту — по стремлению к убийству.

За ним тянется шлейф мёртвых тел. Он почти всегда слышит у себя за спиной шелест перьев и карканье ворон.

Но это не цель. Это цена, которую он платит. Он должен в это верить.

Йона часто размышлял над тем, что несмотря на различия в выборе жертв, окружении и собственных оправданиях, разные серийные убийцы, по сути, очень похожи.

Никто из них не может создать жизнь, однако они пытаются заполнить внутреннюю пустоту через гибель других. Мотивы у них разные: кто-то уверен, что карает грешников или очищает общество, кто-то считает, что избавляет жертв от страданий, а для кого-то убийство — лишь средство удовлетворить материальные или сексуальные потребности. Тем не менее, всех их объединяет отсутствие сочувствия к жертвам.

Йона полагает, что человек, за которым они сейчас охотятся, видит свою мотивацию в экономии и желании избавиться от свидетелей самым эффективным путем — убийством. Но на самом деле всё происходит наоборот.

Сам акт убийства всегда стоит в центре внимания.

Экономическое оправдание — лишь прикрытие, иллюзия, позволяющая убийце не переступить грань непонимания самого себя и избежать наступающего безумия.

Глава 29.

Йона убирает со стола, запускает полупустую посудомоечную машину, затем идёт в гостиную к окну и смотрит на церковную башню снаружи.

Не в первый раз он говорит себе, что обязан остановить убийцу. Что ответственность лежит на нём.

Если ему удастся и Ноа Хеллман останется доволен… тогда, возможно, получится убедить начальника выслушать его и позволить снова работать с Сагой.

Йона вспоминает их первую встречу — разноцветные ленточки в её волосах, её вспыльчивый нрав и уверенность в себе. Улыбается, вспоминая её первые слова:

— Я не хочу, чтобы вы здесь были, это моё расследование.

Его взгляд скользит по крышам к бледно‑зелёным башням полицейского управления.

— Охота начинается, — вполголоса произносит он и набирает номер Эриксона.

— Ну как? — спрашивает Йона. — Что говорит лаборатория?

Эриксон тяжело вздыхает:

— Хочу лечь и умереть, как выброшенный на берег кит.

— Сколько по времени?

— Поскольку волос обломан и без корня, придётся работать с митохондриальной ДНК…

— Знаю, — говорит Йона.

— Ждать около трёх недель. Мы…

— Попроси их поставить это на приоритет. Нам нужны ответы. Скоро будет ещё одна жертва.

— Я уже просил, — вздыхает Эриксон.

— Попроси ещё раз.

Йона на секунду прижимает лоб к прохладному стеклу, потом садится в кресло и проверяет телефон. Раньше он разослал запрос по национальной системе связи, которой пользуются разные экстренные службы, с просьбой сообщить о любых случаях, хотя бы отдалённо напоминающих его дело.

Не ждите. Свяжитесь со мной немедленно. Это срочно.

Невероятно срочно.

Он пытался выбить дополнительные ресурсы, но пока всё безрезультатно.

Из‑за хронической нехватки людей соблюдать все рекомендации, изложенные в программе полиции по борьбе с тяжкими преступлениями, практически невозможно.

И всё же каждый в его команде понимает серьёзность ситуации. Все работают на износ: поднимают старые дела, обходят дома вокруг теннисного клуба, перелистывают записи с видеокамер.

Рабочий телефон Йоны звонит. Он достаёт его из кармана куртки, смотрит на дисплей и отвечает.

— Алло. Простите, что звоню не в рабочие часы, — раздаётся женский голос.

— Что такое? — спрашивает он.

— Простите?

— Рабочие часы.

— А, я не уверена, — она смеётся. — Меня зовут Анна Гилберт, я из отдела по борьбе с проституцией здесь, в Стокгольме.

— Вы делаете важную работу.

— Я видела ваш запрос, — продолжает она. — Возможно, это вообще не связано с вашим делом, но я всё равно решила позвонить, по крайней мере, чтобы передать то, что знаю.

— Хорошо.

— Потому что никакой записи вы в базе данных всё равно не найдёте. Это всего лишь настойчивые слухи.

— Продолжайте.

— Последние несколько лет среди секс‑работниц, с которыми мы сталкиваемся, ходят разговоры о блондинке, которая грабит клиентов. И делает это всё более жестоко — говорит она.

— Я слушаю.

— Формально это не в моей зоне ответственности. И, как я уже сказала, мы даже не уверены, не городская ли это легенда. Но, с другой стороны, сами понимаете… По понятным причинам