Читать книгу - "Мертвецкая - Линда Фэйрстайн"

— Значит, вы думаете, что убийца Лолы работал на Ивана?

— Или на Сильвию Фут, мисс Купер? — Шрив посмеивался. — До сих пор я об этом как-то не задумывался. В Королевском колледже заговор? Возможно, конечно, но маловероятно. Вам придется назвать мне очень хороший мотив.

— Что-нибудь еще? — спросила я Майка.

— Я ни за что не отпущу вас, не задав несколько вопросов о Петре, профессор. Вы не возражаете?

Шрив поднялся и потянулся.

— Если вы об этом знаете, я могу сказать только одно. Такое зрелище больше нигде не увидишь. — Обращаясь непосредственно ко мне, он процитировал строчку из поэмы Бургона:[51]— «Красно-розовый город, лишь вдвое младше самого времени». Вы там были?

Вместо меня ответил Чэпмен:

— Я отправлюсь туда раньше принцессы. Цитадель еще видно?

— От нее мало что осталось. Она на семь веков старше наших развалин.

— Ее построили во времена Крестовых походов. Сейчас она — часть Иордании, — объяснил мне Майк, провожая Шрива к выходу. — Вы все еще ездите верхом по ту сторону этого узкого пролива? Однажды я обязательно попробую.

Шрив кивнул, Майк пожал ему руку, продолжая болтать, а потом забрал у профессора пустой стаканчик.

— Спасибо, что пришли. Я выброшу.

Выпустив Шрива из кабинета, он вернулся к своему столу.

— Почему все сразу думают, что ты такая воспитанная и образованная, а я — чертов филиппер?

— Филистер?

— Ну, филистер. Какая разница. Я знаю о крестоносцах и Заре[52]больше, чем этот эрудированный антрополог, проживи он хоть шесть жизней. А еще он не знает, что я щедрой рукой раздал стаканчики с кофе, чтобы он оставил мне немного слюны на ободке. Я отдам стаканчик Бобу Талеру, и он сообщит мне все уникальные подробности о двойной спирали, которая делает профессора таким особым парнем. — Майк поднял стакан Шрива и повертел. — Поставь его инициалы на донышке, Куп, и положи в этот бумажный пакет. Когда все уйдут, Аттила отнесет их в лабораторию.

Довольный собой, Майк сходил в комнату ожидания и вернулся с Паоло Рекантати. Застенчивый историк все еще держал в руках свой стаканчик. Майк снял с плитки кофейник, налил ему горячего кофе и, повернувшись ко мне, поднял большой палец.

— Присаживайтесь и не волнуйтесь, сэр. Все может оказаться не так плохо, как вы думаете.

— По-моему, хуже быть уже не может, мистер Чэпмен. Чтобы приехать в это змеиное гнездо, мне пришлось бросить Принстон. Ради чего? Я — преподаватель, вы же понимаете. Никогда всерьез не занимался административной работой. И меньше всего мне хотелось, чтобы мой первый семестр в этом колледже закончился убийством коллеги. Сегодня самый холодный день в году, а я потею так, будто сейчас середина июля.

Меня всегда поражало, как люди, состоявшие с убитыми в близких отношениях, ставили свои собственные горести превыше жертвы. Почему-то я ждала, что каждая беседа начнется с некоего выражения озабоченности по поводу отлетевшей души Лолы Дакоты.

— Вы давно знали мисс Дакоту?

— Я познакомился с ней только в сентябре, когда приехал в колледж. Она пользуется — то есть пользовалась — прекрасной репутацией в своей области, и я был в курсе ее познаний о нью-йоркском правительстве двадцатого века задолго до нашего непосредственного знакомства. Я рассчитывал, что она и впредь будет одной из наших наиболее продуктивных сотрудников. И в этом отношении она меня не разочаровала. Публикация следующей книги Лолы намечена на весну. Маленькое университетское издательство. Кроме того, у нее уже вышло несколько статей про остров Блэкуэллс в научных и коммерческих журналах.

— Опубликовала и погибла? Жестокие времена.

Юмор у Чэпмена, прямо сказать, на любителя. Надо раздобыть рукопись будущей книги Дакоты. Возможно, в ее исследованиях найдется что-то и для нас.

— Ее когда-нибудь обвиняли в плагиате или краже интеллектуальной собственности другого профессора?

— Думаю, все согласятся с тем, что Лола — большой оригинал. С этим у нее проблем не было.

— А с чем были, мистер Рекантати? Какие у нее были проблемы?

Он слегка заикался.

— Ну… Ну, брак, разумеется. Этот ее сумасшедший муж. Это мучило всех в колледже.

— Что вы хотите этим сказать?

— Каждый день, приходя на работу, Лола приносила с собой и свои семейные проблемы. Не физически, конечно. Но она всегда ужасно боялась, что Иван придет в колледж. После ссоры или встречи с их адвокатами по семейным делам. Еще она волновалась за своих студентов и за нас. Причем не меньше, чем за себя. Она довольно часто говорила об этом со мной и Сильвией. Боялась, что Иван объявится или, еще хуже, пришлет в колледж какого-нибудь наемника, который перестреляет всех, кто окажется у него на пути, когда будет целиться в Лолу. Слава богу, когда это произошло, она была одна.

Эгоизм этого человека заставил меня содрогнуться. Каковы были ее последние минуты? Она столкнулась с убийцей у дверей собственного дома? Или он находился вместе с ней в квартире? Он поджидал снаружи, знал, что она собиралась куда-то поехать? Или это была случайная встреча с незнакомым человеком? Может, мы с Чэпменом зря тратили время, разговаривая с ее коллегами, тогда как насильник или местный грабитель — оппортунист?

Рекантати водил указательным пальцем по нижней губе.

— Звучит холодновато, не так ли? — Он снова начал запинаться. — И… и я… э-э-э… мы только предположили, что в момент убийства она была одна. Вы уже что-нибудь выяснили? В смысле как она умерла?

Майк не обратил внимания на его вопросы. Сначала он хотел получить ответы на свои.

— Вы историк, верно? Прежде чем перейти к Королевскому колледжу, расскажите нам о себе.

— Про мою карьеру? Учился в Принстоне. Степень магистра и доктора получил в Чикагском университете. До приезда сюда возглавлял кафедру истории в Принстоне. Здесь исполняю обязанности ректора, пока комитет ищет кого-то на постоянную должность. Я… э-э-э… в марте мне будет пятьдесят. Я живу рядом с Принстоном, хотя пока я здесь, Королевский колледж предоставил мне квартиру на своей территории.

— Вы женаты?

— Да. Моя жена преподает математику в частной школе рядом с домом. У нас четверо…

— Ей известно о ваших отношениях — ваших сексуальных отношениях — с Лолой?

Рекантати яростно тер губу.

— Я не… у нас ничего такого не было.

Несколько секунд он колебался. Слишком долго, чтобы мы ему поверили. У меня сложилось впечатление, будто прежде чем дать честный ответ, он старается сообразить, кто еще может знать правду.