Читать книгу - "Расплата за ложь - Михаил Черненок"

— Вчера ведь я ехал домой, по противоположной стороне трассы. А сегодня из райцентра тарахтел. Тут-то он мне на глаза и попался. Наверно, рэкетиры, когда улепетывали с дела, уже в машине разобрались, что туфту урвали, и выкинули.

— Мерцаловой об этом сказал?

— Да вы что, Антон Игнатьевич! — словно удивился Кухнин. — С помощью шоферов собрал бумажки в кузов «Муравья», дома затолкал их в рюкзак и, как был в робе, после телефонного звонка на своем драндулете сразу — к вам, — будто спохватившись, торопливо добавил: — Перед этим, правда, еще с шоферами дома протокол заполнил.

— Ну, а в «Марианну» сегодня утром заглядывал?

— «Марианна» теперь на замке… — Кухнин нерешительно замялся. — Пашу Таловского видел.

— О чем говорили?

— Об ограблении, о чем больше… ЧП для моего участка неслыханное. И так тошно, а… — Кухнин покосился на Голубева. — Вячеслав Дмитриевич говорит, что с налетчиками был милицейский, на меня похожий. Конечно, я не ангел, но в таком гадком деле, ей-богу, не грешен. Если бы связался с «мокрухой», разве привез бы вам эти документы?..

— Вот что, Анатолий, — сказал Бирюков, — ты перед нами не оправдывайся и в голову себе не вбивай, кто там на тебя похож или не похож. Следствие покажет, кто есть кто. От тебя сейчас требуется одно: сбор оперативной информации. Собственно, ты не первый год участковым, и не мне тебя учить.

— Ну, а зачем меня подозревать? — вроде бы со злобой буркнул Кухнин.

— Подозрение еще не обвинение. Или на воре шапка горит?..

— Да вы что, Антон Игнатьевич! Просто обидно.

— Не красна девица, чтобы обижаться.

— Но я во что бы то ни стало докажу свою невиновность!

— Это будем доказывать мы. Тебе же следует заниматься своим делом. Не капризничай.

Кухнин разом сник:

— Можно быть свободным?

— Иди работай.

Едва участковый вышел из кабинета, Голубев сразу обратился к Бирюкову:

— Заметил, Игнатьич, как он глаза прячет? Да еще и нервничает. Ни с того, ни с сего в бутылку полез! Нет, чтобы ты не говорил, а совесть у Кухнина нечиста. Что-то немыслимо тонкое и точное Анатолий спланировал.

Бирюков чуть подумал:

— Слава, есть мудрый принцип «бритвы Оккама», отсекающий лишнее. Смысл его прост: не ищи более сложного объяснения там, где есть более простое. Вот ты пытаешься объяснить поведение участкового немыслимо тонким и точным планом, а по-моему, его «нервозность» вызвана простым разгильдяйством. Вчера в рабочее время он траву кроликам косил, сегодня поехал веники на зиму заготавливать. Ситуация щекотливая. И не признаться в этом нельзя — будет неубедительно, и признаться стыдно. Второй день подряд личными делами занимается, а на участке — ограбление с убийством…

— Но ведь Майя сказала Насте Весниной: «Это Толя Кухнин с парнями»…

— Во-первых, так тебе сказала Настя, а что ей на самом деле говорила Шелковникова, неизвестно. Во-вторых, Майю могла подвести «подпорченное» зрение. В предгрозовых сумерках она могла сориентироваться на Кухнина по милицейской форме.

— Значит, ты полностью Кухнину доверяешь?

— Я всегда придерживаюсь золотого правила: доверяй, но проверяй.

— А вообще, что думаешь в связи с последней информацией? Как, например, расцениваешь поведение Мерцаловой? Почему она упорно не хочет назвать продавца автомобилей, с которым договаривалась насчет «Ситроен-Ксантии»?

— Жанна Александровна или что-то умалчивает, или желаемое выдает за действительное. Опасаюсь, как бы Жанночка еще больше дровишек нам не наломала.

В разговор вмешался следователь:

— Тебе, Антон Игнатьевич, не показалось, что Жанна очень самоуверенна?

— Показалось, — ответил Бирюков. — Это наводит на мысль, что ей далеко не все известно. Понимаешь, чем меньше человек знает, тем он категоричнее. И главное, тогда он ищет, кто виноват, а исходит из того, что он-то уж, конечно, прав…

— Но ведь Мерцалова — неглупая женщина.

— Очень неглупая. И страшно энергичная.

— Не ведет ли она двойную игру?

— Играть ей сейчас вроде бы не с кем и не к чему. Скорее напрашивается предположение, что Жанна, благодаря своей природной интуиции, «переиграла» замысел преступников. Предчувствуя недоброе, вместо миллионов загрузила в сейф связку документов.

— Но откуда у налетчиков ключ от сейфа? — спросил Голубев.

Бирюков посмотрел на него:

— Если бы у нас был ответ на твой вопрос, мы очень быстро бы раскрыли это преступление.

— Я почти уверен, что Рита Календина, находясь в Новосибирске, передала ключик напрокат.

— И преступники, оказавшись с носом, вернули его Рите с благодарностью?.. Свежо предание, но верится с трудом.

— Может, она вообще незамкнутым сейф оставила…

— Как теперь это узнать?

— Ну, елки-палки… — Голубев досадливо царапнул затылок. — Вот головоломка! Хоть в дураки записывайся. Им жить легче. Тут маешься от недовольства собой, а дурак думает: меня ли не любить?.. Красота!

Бирюков помолчал:

— По поводу дураков еще Карамзин писал: «Что хорошо для дурачков, не дурно и для воришек, а нам-то, князь, что?..»

— Нам, Игнатьич, хочешь — не хочешь, придется разматывать этот клубок. Думаю, надо выходить на прошлые связи, как говорит ветеран Купчик, «фартовых бабочек». Иначе будем топтаться на месте до бесконечности.

— Правильно думаешь. Поэтому поезжай завтра утром с первой электричкой в Новосибирск. Ты Костю Веселкина из бывшего ОБХСС знаешь?

— Знаю. Теперь он, кажется, в недавно созданном управлении по борьбе с организованной преступностью.

— Да. Сегодня позвоню ему, чтобы к твоему приезду подобрал сведения о новосибирских торговцах иномарками. Попутно поинтересуйся у него и персонально «бабочками». Прежде Веселкин курировал жриц древнейшей профессии. Может быть, кто-то из нынешних сотрудниц «Марианны» попадал в круг его деятельности. Дальше смотри по обстоятельствам.

— Понятно, Игнатьич.

Предварительно постучав, в кабинет лукаво заглянул судмедэксперт Медников:

— Можно войти, сыщики?

— Заходи, Боря, — ответил Бирюков.

Медников неторопливо сел рядом со следователем. Обратившись к нему, попросил:

— Дай закурить, Петя. Интересное расскажу.

— Новый анекдот?

— Нет, по делу.

Лимакин достал пачку «Астры». Судмедэксперт вытащил сигарету, помял ее в пальцах и опять попросил следователя:

— И спички давай. У меня, кроме губ, ничего курительного нету.