Читать книгу - "Босс в законе - Владимир Григорьевич Колычев"

— Деньги закопал и разулся.

— Я так и подумал, — сказал Груздев. — Мы весь дом осмотрели, куда только можно заглянули, Цыганочка работала. Но нет, глухо!

Все это Малахов уже знал, ему Груздев докладывал. Макс со Стасовым в это время в сауне оттаивали после холодного купания. Водочки на грудь приняли, сказали, что для двустороннего прогрева. Артем не возражал. Заслужили парни.

— А про ботинки ты чего вспомнил? — спросил Павлов. — Что в них такого особенного?

Малахов кивнул. Очень может быть, что грязные ботинки не просто так крутились в голове у Груздева, если он о них вспомнил. Правильно Макс вопрос поставил.

— Да грязь какая-то непонятная, с желтизной.

— Глина?

— В общем-то, ничего особенного, но такого грунта на участке у Мухина нет. Может, где-нибудь на глубине, когда копал, наступил.

— Я знаю место, где такая глина наружу выходит, — сказал Макс.

— Да много таких мест.

— В огороде у Власова только одно.

— У Власова? — Малахов повел бровью.

— Там тропинка у него от дома к реке, я случайно наступил, еле потом отмыл.

— Вот и Мухин мог наступить.

— В том-то и дело.

— Но мы и без того знаем, что Мухин был у Власова, — сказал Малахов.

И в самом деле грош цена такой улике.

— Да он этого и не отрицает, — сказал Макс.

— Вопрос в том, когда именно он ушел, до пожара или после.

— Я так понял, что до.

— Ты так понял или Мухин так сказал?

— А что он мог сказать, если почти все время без сознания был? Завтра во всех подробностях его допрошу.

— Он будет утверждать, что ушел до пожара, а ты должен будешь прижать его показаниями свидетелей, которые видели его уже после.

— Так собирались мы в поселок…

— Давайте вы будете собираться завтра! — наконец-то не выдержала Люба.

— Давай завтра, — согласился Артем и даже поднялся с дивана, чтобы помочь ей убрать со стола.

Должна же быть хоть у кого-то совесть.

Дом Власова выходил к самой реке. Берег тут был высокий, но не обрывистый. От кромки воды к нему вела длинная петляющая тропинка, Максим еще вчера заметил ее.

Сейчас он подъехал к ней с другого конца, остановил машину и вышел из нее. Дальше только пешком.

Стасов двинулся за ним. Ну да, куда же без него?

Максим собирался идти к дому, но Стасов заметил вдалеке рыбака и направился к нему. Старый седой дед стоял в камышах как цапля, только не на одной, а на двух ногах. Длинные болотные сапоги делали его неуязвимым для воды, которая доходила ему едва ли не до пояса. Но она была майская, холодная, от долгого пребывания в ней можно было отморозить не только ноги. Уж кто-кто, а Максим знал это. Да и Стасову досталось. Но дед, видимо, не имел ни малейшего представления о вреде ледяного купания, поэтому стоял с удочкой неподвижно, как будто заснул. Может, он просто заледенел от холода и не в силах был пошевелиться.

Стасов уже открыл было рот, чтобы окликнуть рыбака, но тот опередил его.

— Да тише ты! — крикнул он. — Рыбу распугаешь!

Дед медленно, задним ходом стал выходить из воды. Удочку он при этом держал, затаив дыхание, как будто поплавок уже ушел в воду, осталось только выдернуть добычу. Но поплавок этот самый лишь беспомощно качался на мелкой волне, клева не было никакого. Однако в садке, прилаженном к бедру старика, Максим заметил несколько мелких рыбешек. Коту на ужин сгодятся.

— Капитан Павлов! — представился он. — Уголовный розыск.

— Да тише ты! — все так же громко цыкнул на него дед.

— Хороший клев разыскиваем, — сказал Стасов. — Говорят, злые люди его украли, рыба ловиться перестала.

Старик и хотел одернуть его, но смысл этих слов дошел до него раньше, прежде чем открылся рот.

— А ведь и правда украли, черти! — заявил дед, вздохнул и вынул из воды крючок с раскисшим червем.

— Может, кто-то из этих? — спросил Максим, вынимая из кармана фотографии Мухина, Тарабая, Хомского, Клязьмина и Зотова.

Снимок Мухина он взял из личного дела, а остальным пришлось устроить фотосессию. Персонально каждому, в одиночной камере изолятора временного содержания.

— Этого видел! — сказал дед, ткнув пальцем в портрет Мухина.

— Сорок шестой дом вчера горел.

— Да, знаю, пожар был, — произнес старик, безучастно глядя на остальные фотоснимки. — А этих не видел.

— И не знаете?

— Нет.

— А Мухина?

— Теперь знаю, что это Мухин, — заявил дед и улыбнулся, обнажил проплешину в ряду верхних зубов. — Видел его несколько раз. Ходил тут, рыбу распугивал. Удочка у него хорошая, десять тысяч стоит. Я такую в магазине видел. — В стариковском голосе тихонько звякнули завистливые нотки.

— Вы до пожара его видели или после?

— Я и пожара-то не видел. Но Мухина вашего заметил утром. До этой беды.

— С удочкой?

— С удочкой. И в сапогах.

— В сапогах? Не в ботинках?

— В сапогах!

— Может, все-таки в ботинках?

— Да что ж я, по-вашему, сапоги от ботинок отличить не могу? — возмутился дед.

— Значит, все-таки сапоги, — поверил ему Максим.

— Хотя нет! — заявил вдруг старик, и в глазах у него вспыхнули огни праздничного салюта. Максим приготовился выслушать подтверждение своей версии.

— Нет, это были не сапоги!

— Ботинки!

— Черт-те что, а не сапоги это были! — Дед ликующе провел руками по своим болотникам. — Вот у меня сапоги!

Стасов кивнул, глядя на него, повернул голову к Максиму и сказал:

— Значит, все-таки сапоги.

— А где ж тогда были ботинки?

Они поблагодарили старика, продолжили путь, вышли к пепелищу. Максим отыскал место в огороде с желтоватой глиной и увидел там четкий отпечаток толстой рифленой подошвы.

— Так сапог это или ботинок?

Павлов позвонил Груздеву, спросил, как выглядят ботинки Мухина и какая у них подошва. Оказалось, что ботинки заметил участковый, он же обратил внимание на грязь, прилипшую к ним. Криминалисты же ими не интересовались.

Груздев ботинки тоже видел, даже смог сказать, что подошва у них толстая и рифленая. У одного башмака она была сломана поперек.

— В Пригорьевск едем, — сказал Максим, возвращая телефон в карман. — За ботинками.

Стасов сидел на корточках и водил пальцами над отпечатком, будто колдовал.

— Сорок третий размер, — в раздумье проговорил он. — А вид такой, как будто ребенок наступил. Грунт мягкий, след глубже должен быть.

— Мухин шел по тропинке, оступился, попытался восстановить равновесие, зацепился ногой, не успел на всю силу вдавить, — выдвинул предположение Павлов.

— Так-то оно так, но тогда скос в левую сторону произошел бы. А тут ровнехонько, как будто нога плавно ставилась и ровно. А