Читать книгу - "Передай мне соус - Эрл Стенли Гарднер"

— Интересно, к чему человеку богатство, если он ужепрактически труп?

— Я тоже задал этот вопрос. Он мне ответил, что хочет, чтобынаследство досталось миссис Иден. В случае пожизненного заключения он оставитей большую часть денег, если же его приговорят к смертной казни, он все деньгипо завещанию оставит ей… Конечно, из этой общей суммы он заплатит мне хорошийгонорар, если я сумею все это организовать и проследить, чтобы деньги изтрастового фонда перешли только ему.

— А в случае, если он будет признан виновным?

И не будет никакой договоренности с окружным прокурором?

— Тогда мы окажемся в весьма странной ситуации.

Окружной прокурор торопится передать дело в суд. И я долженвам сказать, что суд, похоже, с ним полностью согласен. Дело поставлено в судев список неотложных и можно догадаться почему.

Я кивнул.

— Итак, что вы обо всем этом думаете? — спросил Джеймс.

— Если он предстанет перед судом и будет признан виновным,вы полагаете, они вынесут приговор до наступления его тридцатипятилетия?

— Я абсолютно в этом уверен, — ответил Джеймс.

— В таком случае он ничего не получит?

Джеймс кивнул:

— Именно. Не получит ничего.

— Но по соглашению с окружным прокурором о том, что слушаниедела продолжится и после даты его рождения, до принятия официального признаниявиновности, вы, как я понимаю, получите достаточно большой гонорар.

Он кивнул.

— Тысяч пятьдесят долларов? — предположил я.

— Нет, нет! Намного меньше! Господи, нет! Я не мог иподумать взять с человека такой высокий гонорар, когда лишь предъявил суду егопризнание в виновности.

— Но помните, что в ваши обязанности входит надзор заполучением денег из трастового фонда.

— С этим, полагаю, сложностей быть не должно.

— Вы не знаете характеров этих попечителей, вам придетсяхорошенько потрудиться.

— Ничего, я постараюсь все устроить как надо.

— Не будете ли вы все-таки столь любезны, что назовете мнеразмер вашего гонорара?

Он сложил свои большие руки в кулаки, потом опять распрямилпальцы и посмотрел на них.

— Тридцать пять, — ответил Джеймс.

— Тридцать пять — чего?

— Тридцать пять тысяч долларов.

Я не сразу смог переварить услышанное.

— Значит, получается, что ваш клиент будет просить признатьего виновным в совершении преступления и отправится в газовую камеру либо навсю оставшуюся жизнь в тюрьму. Если же вы передадите его просьбу признать еговиновным и он будет таковым признан, вы получите за это тридцать пять тысяч ипри этом не перетрудитесь.

— Вы забываете, что, прежде чем он дойдет до суда, мнепотребуется проделать немалую работу.

— А в том случае, если он дойдет до суда, вам придетсяизрядно поработать, но вы можете не получить ни цента.

— Я пока не анализировал столь скрупулезно свою позицию.

— Да, черт возьми, вы этот вариант почему-то не приняли вовнимание.

— Хорошо, Лэм, я подумаю над вашими словами. Что плохого втом, что я предложил?

— Ничего. Но весь вопрос в том, что лучше для вашегоклиента.

— Он хочет оставить по себе хорошую память. Он мне говорил,что, оглядываясь на свою прошлую жизнь, пришел к выводу, что за тридцать четырегода не сделал ничего полезного ни для себя, ни для человечества.

Упустил все возможности, почти превратился в алкоголика. Исчитает, что тюрьма может пойти ему на пользу, а он может стать полезным людям,если получит эти деньги и использует их во благо.

— А окружной прокурор может дать ему возможность дождатьсядня его рождения и подать просьбу после этой даты?

— Не знаю. Мне кажется, что окружной прокурор можетрассмотреть это предложение по ходу дела.

— Но вы пока ничего не предпринимали?

— Нет.

Я сидел и смотрел на Джеймса, а он продолжал играть своимипальцами, складывая их в кулаки и выбрасывая вперед. Наконец он посмотрел наменя и произнес:

— Вы думаете, у него есть шансы?

— Шансы на что?

— Вы знаете, что я имею в виду, шансы на выигрыш дела передприсяжными заседателями.

— Если он расскажет свою историю как есть, а в ней не сможетподтвердить одни факты другими, его признают виновным.

Джеймс кивнул в знак согласия.

— С другой стороны, в жюри двенадцать присяжных.

Я бы сказал, у него есть один шанс из двенадцати, что кто-тоиз них ему поверит, а может, окажется и два шанса из двенадцати.

— Ну, это тоже не принесет ему добра. Он получит своиденьги, но ему придется снова доказывать свою невиновность.

— Но тогда он станет богатым.

— Да, вы правы.

— Вот тогда он вам заплатит хороший гонорар за ваши труды исможет нанять экспертов, и в состоянии будет…

— Нанять детективов, — продолжил за меня Джеймс.

— Это не то, что я хотел сказать.

— А я хотел сказать именно это, — заявил Джеймс.

— Итак, Гейдж просил, чтобы вы со мной все обсудили. Вы всесо мной уже обсудили?

— Не хотите, чтобы он признал себя виновным?

— Черт побери, нет!

— Вы понимаете, какой это риск, мистер Лэм?

— Конечно, понимаю, что шансов очень мало. Но я попробуюбороться.

— Был рад возможности с вами поговорить, — сказал он. — Яобязательно передам ваше мнение моему клиенту.

— Какое же дело они имеют против него? — спросил я идобавил: — Пока.

— Серьезное дело.

— Не хотите ли вы кратко мне его обрисовать?

Джеймс взял лежавший на столе карандаш, набросал на листебумаги цифру один и обвел ее кружком.

— Прежде всего, они абсолютно точно определили, что именноЭмос Гейдж был на станции обслуживания «Карлайл-Камп» в Карвер-Сити и именноего подвозил в своей машине Малкольм Бакли. В этом нет никаких сомнений, темболее что оператор на станции обслуживания записал номер машины Бакли.

Я согласно кивнул. Джеймс написал цифру два и обвел ее.