Читать книгу - "Упраздненный ритуал - Чингиз Абдуллаев"

А потом была очередь Керимова. Для Самедова этот прокурорбыл воплощением успеха. Он добился всего, чего не смог добиться сам Рауф. Онвсе время издевался над ним, демонстрировал свою силу. Когда погас свет, мы всепоняли, что он не мог выключиться сам по себе. Таких совпадений не бывает. Нодаже тогда мы подозревали не того, кто имел доступ к подсобке и вполне могвоспользоваться другим ключом, а бывших одноклассников, не замечая, что этопротиворечит очевидным фактам. Я думаю, что он сумел как-то заинтересоватьИгоря Керимова, сообщив ему, что хочет рассказать об убийствах. Прокурор былчеловеком самолюбивым, ему не терпелось похвастаться своими успехами враскрытии очередного запутанного дела. Он пошел на третий этаж, никого непредупредив. Убийца отключил свет и поднялся следом. А потом спустился вниз ипо дороге зажег свечу. Я тогда обратил внимание на слова директора о том, чтона первом этаже ему встретился сторож со свечой в руках. Интересно, что этусвечу сторож должен был зажечь в своей комнате, находящейся в другом концекоридора, а потом пронести сквозь столпившихся в коридоре людей. Но его не былов коридоре первого этажа. Все, кто там был, говорили, что там было темно.

А убийца в это время спустился вниз по лестнице и зажегсвечу между вторым и первым этажами, а спускаясь, держался за перила и случайнокапнул воском от свечи. Это и стало одним из главных доказательств его вины.Ведь свеча была только у сторожа. Ни у кого другого ее просто не могло быть. Яобнаружил воск на перилах второго этажа. И наконец, мне помог майор Ахмедов,который в разговоре со мной вспомнил, что на первом этаже было темно, а сторожспускался сверху. Сверху, хотя должен был принести свечу из своей комнаты. Онже не держит свечи в каком-то из классов?

Кирсанова в разговоре с нами вспомнила про костюмированныйбал, когда она узнала Рауфа по глазам. Очевидно, нечто подобное произошло итеперь. Она его узнала. И этим нарушила установленный ритуал. Я думаю, что егоследующей жертвой в будущем году стал бы Владимир Габышев. Рауф былнедостаточно здоров, чтобы отказаться от убийств, но и не настолько болен,чтобы не понимать, как следует скрываться. У него была болезненная страсть кэтой школе, где все началось и где таятся причины его душевых потрясений.

Конечно, он не хотел убивать Кирсанову. Но когда она егоузнала, он испугался, что она его выдаст. И в тот момент, когда он начал душитьее, разум окончательно покинул его. Он не был шизофреником в полном смыслеэтого слова, он был одержим манией мести. Вы говорили, Ахмедов, что слышали протеорию Фрейда. Теперь представьте себе мальчика, у которого все не получается вдетстве, который тайно и безнадежно влюблен, над которым смеются все егоодноклассники. Добавьте к этому тяжелые семейные обстоятельства. И падение с горы,когда он чудом остался жив, но повредил себе голову. И вы получите не простонеудачника, но человека вне общества.

— Не правда! — выкрикнула Ольга. — Мы его вселюбили. Не правда. Мы хотели его вытащить из пропасти, мы.. — оназаплакала, — он не был убийцей, не был.

— Увы, правда, — строго сказал Дронго, — онбыл убийцей.

— У вас не правильный вывод, — заметил Габышев,все еще не глядя в сторону Кирсановой. — Вы хотите доказать нам, что все,у кого было сложное детство, должны страдать комплексом неполноценности и, вконечном итоге, превратиться в злодеев? Я вам приведу массу других примеров.

— Не нужно, я их знаю. Кто-то из великих даже сказал,что несчастное детство для человека — лучшая школа. Он вырастает закаленным ине боится жизненных испытаний. Но одни закаляются, а другие ломаются. Вот вэтом и вся разница. У вашей подруги Ольги было столько всяких испытаний вжизни, а она осталась человеком. Достойным человеком.

Муж Ольги, сидевший рядом, обнял жену, словно собираясьзащитить ее от всех несчастий на земле. Она благодарно улыбнулась.

— Наверно, он тронулся, — мрачно предположилГабышев, — я бы его никогда не узнал.

— Он сохранил остатки разума, чтобы действовать логичнодля всех последующий преступлений, — ответил Дронго, — эта жаждамщения была единственной силой, заставлявшей его жить.

— Как страшно, — сказала Лейла, — значит,можно прожить и такую жизнь. Как мы были жестоки.

— При чем тут его жизнь? — повернулся к нейГабышев. — Просто ему не повезло. Навалились на его голову все несчастья.Это судьба, она не зависит от человека. Бывают несчастливые судьбы. Любойчеловек ломается под ударом судьбы, — он говорил достаточно громко, чтобыего услышала Кирсанова, которая тоже не смотрела в его сторону.

— Нет, — возразил Дронго, — не любой, —он показал в конец комнаты, где за последней партой сидел задумавшийсяВейдеманис.

— Можно я расскажу про тебя? — спросил он уЭдгара.

— Валяй, — кивнул тот.

— Мой друг Эдгар Вейдеманис, — показал на своегонапарника Дронго. — Несколько лет назад врачи нашли у него злокачественноеобразование в легком. Они не давали ему ни единого шанса. Даже в случае срочнойоперации. За то, что он был сотрудников КГБ, его уволили с работы и заставилиуехать из Латвии после распада страны. Его бывшая жена от него ушла, оставив емунесовершеннолетнюю дочь, и в довершении ко всему мафия едва не убила егодевочку. Как вы считаете — не слишком ли много испытаний для одного человека? Аведь он выстоял.

Все смотрели на Вейдеманиса. Он понял, что должен сказатькакие-то слова в ответ. Он поднялся и глухо произнес, показывая на Дронго.

— Мой друг, человек, который спас сначала меня, потоммою семью. У него тоже нелегкая жизнь. Дважды он был ранен, один раз едва непогиб. В него стреляли, на него охотились с вертолетов, его топили, убивали,ненавидели. Но он остался таким, каким вы его видите. Разве это не лучшеедоказательство?

Все молчали.

— Есть сильные люди, а есть слабые, — произнесласловно про себя Кирсанова, — а Рауф был сильным. Просто мы этого незамечали. Мы думали, что он слабый, а он обращал весь свой гнев против себя. Ив конце концов наказал себя сам.

— Я напишу рапорт, — сообщил ошеломленный майорАхмедов, — вы совершили чудо.

Он понял, что завтра сможет доложить обо всем начальству.Преступление было раскрыто за один вечер. Такой успех наверняка вызоветодобрение начальства.

— Не нужно, — отмахнулся Дронго. Он посмотрел насобравшихся и сказал в заключение:

— Надеюсь, после сегодняшнего вечера вы еще раззахотите встретиться. Может быть, не сразу, не на будущий год. Но через нескольколет вы поймете, что самые лучшие и самые светлые ваши воспоминания все равносвязаны с детством и друг с другом. Конечно, если они светлые. А насчет Рауфа…В одной мудрой книге есть такие слова: «Знать слаба твоя сила, коли в часскорби ее оказалось мало». У Самедова просто не оказалось этой силы. Досвидания.

Он повернулся к двери. Вейдеманис пошел следом. Когда ониушли, в классе стояла тишина. Все обдумывали слова Дронго. Уже в коридоре ихдогнал Раис Аббасов.