Читать книгу - "Умереть - это не страшно - Марина Скрябина"

Все это можно назвать групповой эйфорией. Как сказал современный писатель Сергей Минаев: «И всего одна таблетка, и вас поглотит коммерческий транс хаос».

Мальчики привезли девочек, как они сами сказали: «Бл…ей успели выхватить по дороге». Самая красивая девочка увидела злобное черное лицо Карена, который тоже был здесь, и попыталась сбежать, но ее догнали и… Другая девочка была менее красивой, поэтому ей почти ничего не досталось. Побои собрала девочка с челкой в стиле «вамп». Но это было еще не все: уроды подсыпали им в чай наркоты. Нам с Элькой было не до них, а девки конкретно чуть не сошли с ума, потому что под жестким кайфом всей ораве хотелось секса. За ночь в так называемой комнате отдыха побывали все пятнадцать человек. А то и не раз.

Мы зависли там на трое суток, въехав в новый 2003-тий год под кайфом. Я смутно помню… Свечи, музыка, виски, чай, большие черные глаза Карена, Химик с любовницей лет сорока, крик Санчо с балкона на весь парк: «Ура! Меня штырит!!!» Шикарная прическа Тита, Пашка-банкир с умным видом, голубоглазый мальчик Петруха, Эля в зимнем саду, и ее братец Григ — куда же без него! — с косяком во рту… Проститутки при деле… И все радостные, довольные жизнью. Тогда мне действительно показалось, что я попала в сказку. Видимо, от наркоты. Еще одна очередная сказка на Новый год! Дежавю! Прям как при знакомстве с Игнатом! Не много ли новогодних сказок для девочки Алисы?

Я хорошо запомнила только утро последнего — третьего! — дня, когда из моей сумки пропал сотовый телефон и деньги. Вся наличность! Но я и подумать не могла, что это сделал кто-то из «своих» ребят — они же «верные друзья»! Я тогда не понимала, что они давно конченные нарики, а никакие не друзья. Григ сказал, что Элька ушла раньше всех, значит — это сделала она. И я ему легко поверила. Эля была его сестра по отцу, значит — выдал мой с трудом соображающий мозг — просто так братец на нее стрелки переводить не станет. Я так до конца и считала, что меня обворовала либо Эля, либо проститутки.

Ну, конечно же, Григу легче всего свалить воровство на кого-нибудь из девчонок. А мной в тот момент руководила только яростная злоба. Я никогда в жизни не была такой ужасной, — до сих пор стыдно! — но ничего не могла с собой поделать!

Со стороны, наверное, это выглядело смешно, но мне хотелось только убивать! Откуда это во мне? Я же всегда была тихой и доброй девочкой. Тогда я не осознавала, что именно наркота сделала меня такой сукой. Или выход из кайфа? Я, как фурия, носилась с воплями по всей «Психотерапии». Дело не в потерянном телефоне. Дело в наркоте. До этого я никогда не дралась с девушками, как Элька, а тут я подлетела к одной из проституток и ударила ее по лицу. Та от меня шарахнулась:

— Не я это! Не я!

А потом я позвонила Эльке на домашний телефон и орала, что она сука и крыса. А в этот день просто кому-то нужно было еще уколоться…

Я спала очень долго после трехсуточного марафона. Мне снились отвратительные сны, похожие на фильм ужасов: вокруг были одноглазые и однорукие инвалиды и уроды, отделенная голова ребенка высасывала коктейль через трубочку… Как ожившие картины Босха, которые мы видели с матерью, когда ездили в Испанию.

Этот сон отражал ту действительность, в которой я побывала, только в извращенной форме. А может, это и было правдой? Вокруг меня находились не люди, а дети-зомби с ограниченными умственными способностями, но меня это почему-то совсем не пугало. Или я была одной из них?

Проснувшись, я забыла все плохое, что было на встрече Нового года, а помнила только сказку, в которой мы якобы побывали. И захотелось обратно туда. Захотелось так, что я не держала зла за свой пропавший телефон и деньги. Может, я сама случайно где-то обронила? Так мне было легче думать.

С этого Нового года мир перевернулся в моей душе и голове. Произошла чудовищная подмена ценностей, но я этого не заметила.

2003 год

(Из дневника Алисы)

Читаю весь этот ужас, и волосы шевелятся на голове. Однажды мой дед рассказал, как ожесточенно дрались деревня на деревню в Псковской губернии, откуда он родом. Дед не мог достоверно вспомнить: из-за чего произошла драка, — но она была жуткой, кровопролитной, безжалостной. За ним, двенадцатилетним подростком, погнался чужой озверевший мужик с вилами. Мальчик знал, что не сможет убежать от здоровенного детины, поэтому завернул на сеновал, по отвесной балке забрался под потолок и уже оттуда наблюдал, как вбежавший за ним мужик с силой тыкает вилами в сено, чтобы его убить. Убить безвинного мальчишку двенадцати лет отроду!

— Вот тогда я понял, что такое «волосы стоят дыбом», — закончил дед свой рассказ.

Так вот и я сейчас тоже поняла, что это такое — волосы стоят дыбом. И крутятся самые страшные мысли, как заезженная виниловая пластинка на советском проигрывателе, заикаясь и повторяя круг за кругом: «Могла ли я это предотвратить? Или — свинья всегда грязь найдет?» — мысли матери, безвозвратно потерявшей свою дочь.

А я-то радовалась, изредка наведываясь из Москвы в гости к родителям, и заглядывая по дороге к непутевой Алисе, что моя дочь работает в офисе. И все будет хорошо. Я так надеялась, что все будет хорошо! Потому что хотела в это верить. А бессовестные девчонки, Алиска с Сабинкой, безбожно мне врали.

Но как не обращать внимание на ту ненависть, которую Алиса на меня выливала при каждой встрече, будто ушат ледяной воды? При каждой! Как понять — откуда она ее черпает? И, видя загаженную квартиру и ее саму с лихорадочным блеском в глазах, я начинала бояться за своих детей: за Ромика и того малыша, которого носила в себе.

Да-да, я все же решилась на третьего ребенка, поддавшись на уговоры мужа. На уговоры ЛЮБИМОГО мужа. Разве можно перечить человеку, который заменил мне весь мир вместе с сынишкой Ромиком? Срок был небольшой, поэтому пол будущего ребенка не определялся. Игоряша хотел девочку, а мне было все равно, кто появится на свет, только бы здоровый.

Пока своим родителям о предстоящем событии я не сказала, чтобы они не проболтались неуемной Алиске, которая в своей ненависти может пойти на все. У меня сейчас была совершенно иная жизнь, и ее не хотелось пачкать о наркоманов, иже с ними, а моя мама все чаще выговаривала, что надо спасать Алиску, что надо брать ее к себе в Мос кву. Об этом не могло быть и речи!

Как я не старалась абстрагироваться от негатива, но мысли об Алисе посещали меня часто. Я продолжала ее жалеть и изо всех оставшихся сил пыталась понять. Понять и простить, но чувства зависти и ненависти были мне чужды. Они просто отсутствовали с рождения. Я могла порадоваться за кого-то, но ненавидеть только за то, что кто-то другой имеет больше, чем я… Это глупо. Работая с семнадцати лет, я всегда заработывала достаточно, не пускаясь во все тяжкие. Но если для посещения казино и клубов надо так себя уничтожать, как делает моя дочь… Никогда этого не пойму. Никогда!

Я оставила Алису одну и без денег, чтобы ее не зацепили барыги, как выгодную клиентку, способную на жалости матери выкачивать деньги из моего обеспеченного мужа. Судя по дневнику, на какое-то время это сработало, но ненадолго. Я знала, что наркоману нужно опуститься на самое дно, а потом уж: выплывет — не выплывет. Главное, чтобы наркоман не утянул в омут, в неотвратную воронку, всю семью, которая тоже становится наркозависимой. Не в смысле — потребления наркотиков, а зависила оттого, получил ли наркоман дозу или нет. А ломки вообще видеть невозможно! Сколько матерей ЛОМАЛОСЬ от этого невыносимого зрелища, и сколько из них после увиденного приносили детям дозы своими руками.