Читать книгу - "Конец "Золотой лилии" - Валентин Пронин"

Галя Михайлова ехала из Барыбино вместе с рыженькой Шурой Козыревой. Так же, как Белкин, «ударник» Шура возила свои барабанные палочки и метелочки в кожаном продолговатом мешке. Галя держала на коленях ненужный ей здесь, но «обязательный» аккордеон. Девушки чувствовали притяжение взаимной симпатии, располагающей к откровенности.

– А что же Таня не села с нами на электричку? – интересовалась Галя, уставшая не столько от работы (в «аргентинских танцах» музыкальная нагрузка была куда напряженнее), сколько после бессонной ночи.

– Танька из-за своей черноты берет машину до дома, чтобы не привлекать внимания. На это у нее денег уходит – жуть.

– Может быть, нам ездить всем вместе и расход на троих?

– Она живет в Красногорске. Сразу, как выезжает на окружную, шпарит в западном направлении. А мне надо в Марьино, совсем не по пути.

– Понятно. – Галя несколько помедлила, будто преодолевая простодушную робость. – Вот не думала, что придется играть в таком… заведении. Да, тошнит иной раз. – Рыженькая барабанщица с досадой поморщилась. – Надоели голые девки и клиентки – наглые бабищи с их пристрастиями. Меня сюда затащила Танька Бештлам. Мы вместе учились. Вообще-то я параллельно с «Лилией» в ресторане работаю по вечерам.

– Аккордеонистка не нужна?

– Нет, там у нас пианист. Так сказать, классический состав. Лабаем джаз, легонькую попсу, всякие дешевый песенки. А в «Лилии» я уже год. Неохота, конечно, целую ночь без бюстгальтера барабанить, но ничего не поделаешь, платят мощно. Я замужем, терплю.

– Муж не знает, какие особенности в барыбинском шоу? Ты ему говорила?

– Без подробностей.

– И что же?

– Смеется, чертов кобель. «Жаль, – говорит, – мне посмотреть нельзя». А сам зарабатывает гроши, бледный научный сотрудник. Я всех кормлю.

– Кто у тебя дома-то?

– Мама без пенсии и без работы. Дочка Света, три годика.

– У тебя дочь? Счастливая. Я тоже была замужем, разошлась. Детей не осталось.

– Ну, и тем лучше. Ты молоденькая, успеешь еще. А почему разошлась?

– Не хотела затеряться в толпе любовниц.

– Если муж не изменяет, значит, болезненный или сомневающийся психопат. А уверенные в себе жеребцы обязательно бабники. И возникает дилемма: хочешь спать с сильным мужчиной, терпи. Знай, что его ловят бабы на каждом углу.

Шура достала два ярко-оранжевых, крупных мандарина. Один предложила Гале.

– Это я из зала со столика ухитрилась взять, когда уходили. Хотела еще пирожных хватануть, не получилось. Уборщица приперлась.

– Лучше дочке отнеси.

– Ничего, ей хватит. Я целую пригоршню в сумку смела.

За окном вагона тянулись не сильно заснеженные, тускловатые утренние пейзажи. Кто-то входил и выходил на станциях. Ослабевшие без сна музыкантши, не оборачиваясь, зевали.

– Во, сколько строят. Скоро ни полей, ни лесов не останется, одни коттеджи. Целые города из фазенд. Некоторые прямо дворцы шарашат. Железно отдельные категории граждан научились бабки рубить, – продолжала Шура, жуя нежные дольки мандарина. – Голова болит. Мы с чернушкой виски нахлестались для вдохновения. Ты умница, мало пьешь. А тут – только спиртным да куревом себя и поддерживаем. Заметила, какие мы смолим сигареты? Их нам бесплатно администратор Любка подкидывает.

Галя встряхнулась, отогнала дремоту и навострила уши.

– Заметила, – сказала она с наивной откровенностью простофили. – Когда я у вас закурила, сразу храбрее стала. Как будто развеселилась с чего-то… И кажется: все трын-трава…

– Думаю, в Любкиных сигаретах легкий наркотик, – согласилась Шура. – Ты, наверно, в таких вещах не особо сечешь. А я уж лет шесть в этом бульоне варюсь. Сейчас «Лилия» и ресторан. Был и ночной клуб. Правда, захудалый, но система одна. Клубы, дискотеки, закрытые заведения, вроде «Лилии», без наркоты не обходятся. Чтобы заставить персонал выкладываться, а клиентов быть щедрее, без спецсредств не обойтись. Как закон. Шампанское, виски – этого уже мало. Ты, например, знаешь, какого черта тебе навязали таскать сюда аккордеон? Он тут тебе не нужен, а таскаешь, как миленькая. И Зина таскала… – Шура внезапно посмотрела на Галю испуганными глазами, резко повернула голову и осмотрелась кругом. – Поплачусь когда-нибудь из-за своего болтливого языка…