Читать книгу - "Легенда о Безголовом - Андрей Кокотюха"

С одним-единственным неизвестным.

Дано: человек, изображающий безголового призрака. Вопрос: кто он и где его искать. И еще скажу вам: если вы думаете, что от перемены мест слагаемых результат не меняется, это ошибка. Действительно, если бы я вспомнила, где могла видеть лицо, прижимавшееся к боковому стеклу моей машины, то вопрос, где искать этого человека, был бы моментально снят. Но что, если зайти с другой стороны и попытаться вычислить, откуда он взялся и ради чего все это делает? Тогда имя всплывет само собой. Итак, вперед, Ларчик…

Я поудобнее устроилась на спине, заложив руки за голову.

Пункт первый: может ли психически больной человек, изображающий по ночам безголового призрака, быть убийцей трех мужчин? Ответ – не исключено. Он погнался за мной с топором, изувечил мою машину. И то, что он внезапно изменил намерение – несмотря на то что я едва ли смогла бы долго обороняться и никакая помощь не подоспела бы ко мне вовремя, – ему не в плюс. Что ж, будем считать, что исполнитель роли призрака, мой ночной кошмар и трижды убийца – одно и то же лицо. Вероятность этого – девяносто пять и девять десятых процента.

Будильник тихонько тикал, под эти мирные звуки хорошо думалось.

Пункт второй: изображал ли наш жуткий незнакомец не что иное, как призрак полковника Ржеутского? Ответ – и к бабке не ходи! Пришедшее в запустение имение и его история прямо связаны с легендой о Безголовом и проклятии рода Ржеутских. И почему бы кому-то, у кого нелады с мозгами, не вообразить себя однажды «черным полковником», который, согласно легенде, примеряет на себя чужие головы, отыскивая собственную. В таком случае он должен быть местным жителем, интересующимся подобными вещами. А таких любопытствующих, как я успела заметить, в Подольске не так уж много. Тому же Стасу Жихарю вся эта история – по барабану. Семейство Комаровых тоже равнодушно относится к местным преданиям. В результате, круг подозреваемых резко сужается.

Я закрыла глаза, сосчитала до двадцати и открыла.

Пункт третий: мог ли кто-нибудь познакомиться с легендой о Безголовом во всех подробностях или узнать о ней из другого источника, не посетив местный краеведческий музей и не пообщавшись с его директором, кандидатом исторических наук Анатолием Бондарем? Ответ – маловероятно. Больше того: вокруг так называемых «учреждений культуры» как раз и ошиваются всякие городские и местечковые сумасшедшие. Психиатры что говорят? Нет здоровых, есть необследованные. Такие себе тихие шизики, зацикленные на одной идее, пока эта зацикленность рано или поздно не даст о себе знать. И порой, как в нашем случае, самым жутким образом. А значит, «призрак» надо искать среди завсегдатаев музея, фанатов краеведения, приятелей Бондаря. Мелькнула мыслишка – а вдруг это он и есть? Нет, отпадает. Уж его-то я узнала бы мгновенно. Однако Бондарь может подсказать направление поисков, и об этом с ним стоит поговорить.

Я решительно поднялась с дивана, но от резкого движения снова закружилась голова. Правда, вскоре все прошло. Когда перед глазами перестали мелькать пестрые мушки, я потянулась к мобильному – и замерла, набрав только первые три цифры.

Музей…

Я же видела его в музее! Этот взгляд из-под козырька потертой бейсболки, эта зеленая старомодная штормовка… Он смотрел на меня издалека, но этот взгляд невозможно забыть. При других обстоятельствах я бы испугалась.

Раздумав звонить директору, я поспешно набрала номер Тамары.

– Музейный сторож! Степан, кажется, фамилию не помню!

– Ты серьезно?

– Бегом, Тома, бегом!..

Они опоздали.

Вернее, все мы опоздали. Об этом рассказала мне Тома, которая до того в течение четырех часов не отвечала на мои настойчивые звонки, просто выключив телефон. К Жихарю, однако, мне удалось пробиться, но буквально на несколько секунд. Бросив всего четыре слова: «Это он. Перезвоню позже», – Стас тоже отключился.

Я несколько раз порывалась пойти куда-то, но не знала куда, а тут вернулся Олег и встал в дверях, намереваясь лечь костьми, но не выпустить меня из дома. Мне ничего другого не оставалось, кроме как засесть с ним в кухне с остатками недопитого мной вчера коньяка и выслушать еще и от него – какого хрена меня понесло в имение и почему он, полный идиот, решился оставить меня, клиническую дурочку, одну дома.

Ближе к вечеру вернулась домой Тамара и со стуком выставила на стол еще одну бутылку. Олег вопросительно взглянул на жену, та кивнула, он откупорил четырехзвездочный «Закарпатский» и налил ей ровно половину рюмки. Тамара выпила и только после этого даже не сказала – выдохнула, как штангист, взявший рекордный вес и швырнувший штангу на помост:

– Все! С меня хватит, но – все!

– Взяли?

– Нашли, – поправила Тамара. – Дома повесился. Выводы не окончательные, но, похоже, провисел с прошлой ночи. Или с сегодняшнего раннего утра. Яровой сейчас лично приятеля твоего музейного допрашивает.

Мы не перебивали, и Тома, выпив еще немного и заметно расслабившись, рассказала, как после моего звонка весь личный состав уголовного розыска понесся к дому Степана Притулы, музейного сторожа. Директор музея также отправился туда – сторож не вышел на работу, не ночевал он и во флигеле, а домашнего телефона у него не было. Правда, Бондарь позже признался – отсутствие сторожа его встревожило, но не удивило. Он знал, что у Степана время от времени случаются припадки.

То есть он знал, что у него работает человек с больной психикой, но не стал его увольнять. Почему? Об этом директор как раз сейчас и беседует с начальником милиции, прокурором и мэром города. Этот тоже подтянулся, пронюхав, что резонансное дело успешно завершено, осталось только формально закрыть его и отправить в архив.

Сторож Притула жил в частном секторе в небольшом и довольно неопрятном доме. Две комнаты – зал и спальня. Крохотная кухонька, газовое отопление. Там, в этой кухоньке, его и нашли оперативники, ввалившиеся туда с оружием наготове. Хозяин дома болтался на крюке под потолком в проволочной петле, которая не просто задушила его, но и глубоко врезалась в ткани шеи. Эшафотом для Притулы послужил колченогий кухонный стол: забравшись на него, он оттолкнулся и повис, таким образом покончив со своей грешной и нелепой земной жизнью.

Пока его снимали с крюка и освобождали от петли, опера во главе с вездесущим Жихарем осмотрели дом, где ничего подозрительного не обнаружили, и сарайчик во дворе, где нашлось все, что им требовалось.

Окровавленный топор в углу.

Лопата со следами свежей земли.

Яма, вырытая хозяином в земляном полу в углу сарайчика, а в ней – три перемазанные землей и запекшейся кровью человеческие головы.

Прежде чем извлечь их на свет божий и окатить водой из ведра на предмет хотя бы самой поверхностной идентификации, опера сбегали на соседнюю улицу к известной на этом краю города бабе Мухе, купили за восемь гривен литр самогона и перед началом каждого этапа процедуры по очереди прикладывались к пластиковой бутылке. Никто не сказал им ни слова, а понятые даже просили поделиться, хотя по закону должны были находиться в трезвом уме. Поэтому им оставалось одно: героически бороться с тошнотой и отворачиваться.