Читать книгу - "Птенцы «Фламинго» - Инна Тронина"

Из-за слишком высокого роста Ане Бобровской пришлось оставить спортивную гимнастику, да и фигурное катание тоже. Но привычка собирать волю в кулак и делать в нужные моменты решающие рывки осталась у неё на всю жизнь. И помогала теперь подтягивать тяжёлую, непослушную, чужую нижнюю часть своего собственного тела к борту джакузи.

Аня до сих пор любовалась декором своей ванной, растительным узором на плитке, рассыпанной около плинтусов галькой, зеркалами в деревянных рамах и развешанными под потолком сушёными морскими звёздами. Часто Аня, купаясь, жгла ароматические палочки, растворяла в воде морскую соль или различные травяные настои, стараясь хоть на некоторое время расслабиться и набраться сил для того, чтобы жить.

Недавно в ванной сделали окошко — не настоящее, конечно; просто таким оригинальным способом оформили дверцу, закрывающую трубы. И сейчас Аня, глядя на это окно, улыбалась, воображая, что за ним тоже идёт снег, кружится метель, ходят люди и едят машины. С потолка лился мягкий рассеянный свет, и Аня на некоторое время задремала в ванне, начисто позабыв о том, что после не сможет, накинув махровый халат, выпорхнуть из-за двери и щёлкнуть пультом видеодвойки.

Теперь для того, чтобы выбраться из джакузи, её требовалось много времени. Катю вызывала редко — не хотела демонстрировать дочкиной няне следы съёмок в японском триллере. Несмотря на лучшие лекарства, предоставляемые господином Дои Ватанабэ, а также на то, что съёмки завершились позавчера, следы истязаний, особенно ожоги, заживали очень медленно. Боли не было, и Аня быстро забывала о пережитом на съёмочной площадке. Но только до того времени, как ей в очередной раз требовалось принять ванну.

Все свои нынешние муки Аня числила расплатой за прошлые грехи. И принимала их не то чтобы смиренно, но без слёз и жалоб. А если Аня, выкарабкиваясь из ванны, материлась, то исключительно шёпотом.

Сейчас молодая мать радовалась, что Машенька больше не температурит и хорошо кушает, что дома тихо и спокойно, телефон не звонит, и ничего не происходит. В такие минуты Ане казалось, что всё, возможно, ещё обойдётся, и ей удастся излечиться. Врачи рассказывали истории чудесных исцелений, и Ане хотелось в них верить.

Сегодня она принимала ванну собственного изобретения — нечто средняя между контрастной и омолаживающей. Катя сварила настои четырёх трав, и Аня с наслаждением погрузилась в душистую пену. Она нежилась целый час, попеременно включая то горячую, то холодную воду, меняя режимы массажа.

Выбравшись с помощью специальной перекладины на бортик, Аня накинула махровый халат с капюшоном. Потом переползла на кресло, промокнула полотенцем распаренное лицо и поняла, что ужасно устала.

«Труба» лежала на дальней стеклянной полке, куда не могла брызнуть вода из ванны. Подсушивая волосы феном, Аня думала, прилично ли звонить Веронике, только что похоронившей сына. И решила, что позвонить всё-таки нужно, потому что в противном случае Рона может лишиться ещё и щедрого «папика», у которого есть все основания опасаться очередного покушения.

Переставляя насадки фена и варьируя температуру воздуха, Аня привела в порядок свои локоны и только после этого взялась за телефон. Она набирала Вероникин номер, плохо представляя, где та сейчас может находиться. Но, судя по всему, Хуторов ей дорог, и отмахнуться от серьёзного предупреждения она не решится, несмотря на постигшую утрату. Конечно, Вероника может сейчас сидеть у постели матери, откуда сразу не сорвёшься, особенно если у тебя вместо одной ноги протез.

Именно сейчас Аня особенно переживала из-за собственного увечья. Она была совершенно беспомощна, зависима от Кати, от ребят, которые перевозили её в клуб для съёмок и обратно. Да и просто от добрых людей, придерживавших двери и помогающих коляске подняться на пандусы.

А Звягин, гад, ходит своими ножками, продолжает охотиться на людей и не думает раскаиваться в содеянном. Нет, надо непременно переговорить с Вероникой и выяснить подробности. А после, возможно, предупредить её об опасности, прямо указав на клиента Беатрис. Пусть Звягин хоть раз проколется и не выполнит задание! Тогда ему точно не поздоровится. Его упрячут обратно в психушку. А то и просто зачистят, чтобы, в случае чего, не сболтнул лишнего…

— Да! — плачущим голосом отозвалась Вероника в трубке, и Ане стало стыдно. Но отступать было уже поздно, да и некуда.

— Рона, это Нетти, — торопливо представилась Аня. — Извини, что беспокою в такой момент, но дело не терпит отлагательств. Очень важно! Пока поверь мне на слово, а после я объясню…

— Какие у меня могут быть дела?.. — всхлипнула Вероника. — Я только что от мамы. Ей немного лучше, но придётся лежать около месяца. Сильное потрясение мозга, ну, и по мелочи ещё много чего. Боялись, что ушиб, но обошлось. Мама во всём винит себя. Мол, повела Даньку на аттракцион с сильными волнами, как он просил, и туда пришёлся главный удар. А я вешаю всё на себя, хоть обе мы ни при чём. Нет, это невыносимо! Мне Данька каждую ночь снится. Машет рукой с той стороны Голубинской, а я не понимаю, что это сон… Радуюсь, что всё по-прежнему, и сын живой. Данька подбегает ко мне, и я его обнимаю. Голос его отчётливо слышу! А проснусь — руки на себя наложить хочется. Оказывается, я во сне сама себя обнимаю, и подушка от слёз вся мокрая. Если бы не мама в больнице, кольнулась бы — и с общим приветом…

— Рона, не нужно этого делать! Ты потом с сыном никогда не встретишься, — серьёзно сказала Аня, зажмурив глаза и вцепившись пальцами в пояс халата. Несмотря на то, что в ванной было жарко и влажно, её знобило. — Тебе надо сейчас о маме думать. И не только о ней…

— А о ком ещё?! — Анин довод, похоже, подействовал на Веронику, потому что она перестала плакать. — Больше нет никого…

— А Венечка? — удивилась Аня, понижая голос.

— Вениамин? Интересненько! Кстати, спасибо, что передала ему всё, что дождалась его. Он приехал ко мне, денег дал. Даньку похоронить помог… — Вероника опять заплакала. — И маме — на лекарства, на процедуры… — С огромным трудом ей удалось взять себя в руки. — А в чём дело-то? Ты хочешь говорить о нём?

— О его безопасности. А остальное — при встрече. Это не телефонный разговор, сама понимаешь. Я хотела перетереть вопрос с тобой, а потом и с ним тоже. Ты ведь упоминала о покушениях — якобы их случилось несколько. А сейчас говорится ещё одно. Я понимаю тебя, но Даню уже не вернуть. А Вениамина ещё можно спасти, если принять меры.

— Господи! — Вероника, кажется, была близка к обмороку. — Того ещё не хватало! Я, конечно, встречусь с тобой хоть сейчас, хотя мне наплевать даже на Венечку. Я хочу уйти из клуба. Не знаю, как стану жить дальше, но это блядство мне уже поперёк горла стоит! Если бы я с Данькой тогда была, а не во «Фламинго», всё бы, может, по-другому вышло! Ладно, Нетти, не стану тебя грузить. Ты сейчас дома? А я еду из «Склифа». Могу завернуть, если не возражаешь…

— Конечно, не возражаю! Буду рада тебя принять, только бы лишний раз коляску вниз не стаскивать. Я позвоню консьержке, тебя пропустят. Поднимаешься в лифте, и сразу направо. Шестой этаж. Тебе откроет Катя, Машкина няня. С большим нетерпением жду тебя Рона!