Читать книгу - "Личное дело господина Мурао - Даша Завьялова"

высоты. Они осмотрели место падения, ничего не нашли и решили, что она могла выжить, но ей не повезло. А мы знаем благодаря бусинам, что на самом деле она упала четырежды. Видишь, какие здесь уступы? Сама она не могла это сделать. Кто-то столкнул ее с самого верха, потом спустился и столкнул снова, и снова, и снова. Все повреждения говорят о том, что падения были с небольшой высоты, и это так – только вот они случались несколько раз.

– Ну, правда, не сказать чтобы это нам что-то давало. Мы ведь и без того понимали, что Яэ поскользнулась не сама.

– Мало понимать, надо иметь доказательства! А у тебя как дела?

– Я сегодня устроила встречу Сэйдзи с Мурао. Правда, не знаю, как прошло, но очень надеюсь, что интервью все-таки выйдет.

Кадзуро рассказал, что еще успел сходить в «Эрику». Действительно, Мурао все-таки был там в пятницу вечером.

– Но раз уж у нас есть это, – Кадзуро показал на фотографию мужчины из дома Наоко, – можно было бы и не проверять.

– Дай мне один снимок, – попросила я. – Завтра в перерыве я попробую встретиться с Мурао и выяснить, не знает ли он этого парня. Пойду теперь домой: тетя Кеико обычно не садится есть без меня.

После ужина я перемыла посуду, потом включила радио и стала убираться. Когда я, согнувшись, мыла пол в гэнкан, прямо над ухом у меня раздался голос Кадзуро:

– Ты меня не слышишь?

– Ой! – Я подняла голову. Кадзуро стоял на пороге. – Заходи.

– Да нет, спасибо – пол еще мокрый. Возьми вот это, – Кадзуро протянул мне стопку листов, – Забыл сразу тебе отдать. Вспомнил, когда ты уже ушла, но решил подождать, пока вы с тетей поужинаете.

Я вытерла руки о передник, взяла бумаги, села на ступени и быстро, по диагонали, пробежала текст. Это были фотокопии какого-то рассказа.

– Что это?

– Нет, подожди. Что скажешь об этом тексте?

– Рассказ как рассказ, – пожала плечами я и попробовала повнимательнее прочитать несколько абзацев. – Что-то… ну, кажется, довольно захватывающее.

– Это написал Мурао, – улыбнулся Кадзуро и прислонился к косяку.

– Ты хочешь сказать, одна из тех женщин с Хоккайдо?

– Нет. Я сегодня, как только приехал из Мукомати, сразу отправился в университетскую библиотеку, в архив с газетами, и нашел там старые публикации. – Кадзуро помолчал и со значением добавил: – Старые! Понимаешь?

– Довоенные?

– Да.

Я еще раз перелистала фотокопии. Это был, без сомнения, хороший текст, ничем не напоминающий ту рукопись с ее лихорадочным стилем.

– Слушай, а я ведь и сама как-то мельком думала: как же он писал до войны, когда еще не знал тех женщин? Ведь и его знакомство с Наоко состоялось только благодаря тому, что он был начинающим писателем. И вижу, он имел это звание заслуженно…

– Именно. Тебе не кажется странным, что Мурао до войны прекрасно писал, потом якобы разучился – и за него это делали женщины?

Кадзуро был прав: это было очень странно. Эх, поглядеть бы на оригинал этого текста, чтобы сравнить почерк!

– А что это за газета?

– «Кумияма Симбун». Ее печатала редакция, которая закрылась сразу после войны. Где теперь искать ее архивы и есть ли они вообще – непонятно. Я уже даже позвонил в управление префектуры – там не знают. А в университетской библиотеке, конечно, лежали только уже отпечатанные экземпляры.

– Слушай, я завтра посмотрю на рукописи его повестей из нашего архива, – сказала я. – Они, конечно, написаны уже после войны, но все-таки можно сравнить почерк в них и в той рукописи, которую он отправил мне анонимно. Если почерк совпадет, значит, один и тот же человек писал и ту рукопись, что Мурао называет своей настоящей, и те рассказы, что он печатал в «Дземон» пару лет назад. И это будет означать, что, скорее всего, он зачем-то меня обманул, сказав, что за него работали две женщины.

Кадзуро сел рядом со мной на ступени:

– Странное дело. Который раз начинает казаться, что мы ухватили суть, как вдруг всплывает что-то совершенно необъяснимое…

Купив следующим утром выпуск «Киото Симбун» на углу около редакции, я тут же на улице стала жадно пробегать глазами по строчкам – вдруг на интервью что-то пошло не так и Сэйдзи, например, вырезал именно вопрос о переезде Мурао на Хоккайдо?..

Тем не менее в самом конце интервью я увидела то, что мне было нужно.

– Чем планируете заняться теперь, господин Мурао?

– Первого мая я уезжаю на Хоккайдо.

– Снова покидаете Киото?

– Пока я и сам не знаю, будет ли это короткий визит или переезд. В марте от землетрясения пострадал дом, где я жил, и в эти два месяца он восстанавливался…

Это было главное – и я очень надеялась, что преступник проглотит наживку. Думая об этом, я пришла в редакцию, увидела, что господина Иноуэ еще нет, и решила не приступать к работе сразу же, как я это делала, даже если рабочие часы еще не наступили, а прочитать остальную часть интервью. Мне было интересно, какая же информация показалась Сэйдзи такой ценной, что он согласился срочно взять интервью и поставить материал вне очереди. Да к тому же он ведь еще отстоял колонку как раз в те дни, когда ее хотели у него забрать.

– Расскажите, господин Мурао, вы сейчас работаете над чем-нибудь?

– Конечно! Думаю, новый роман выйдет в конце этого года или начале следующего…

Вот это уже интересно. В воскресенье он сказал мне, что расстался с женщиной, которая писала для него роман, и предложил мне продолжить ее дело, но я отказалась. А если он говорит, что новая книга выйдет буквально через полгода, то она как минимум должна вот-вот быть начата. Значит, он либо говорит то, что Сэйдзи хочет слышать, то есть попросту врет, либо вместо меня согласилась еще какая-то женщина.

Ни то, ни другое меня уже не удивило бы.

– Очень интересно! Вы будете продолжать серию любовных романов?

– Да, но на этот раз там будет детективная линия.

– С настоящим убийством? Вы не боитесь, что это отпугнет женскую аудиторию?

– Нет, почему же, девушки тоже начинают влюбляться в остросюжетную литературу. По сюжету любимая женщина главного героя приезжает в пригород, чтобы найти преступника, но трагически погибает…

Я читала и не верила своим глазам. Мурао хватило ума не выдать наши планы, но он явно давал понять преступнику, что мы не верим в вину Наоко и подозреваем именно его.