Читать книгу - "Идеальная деревня - Дж. М. Хьюитт"

Серафина больше не носила на голове шарф. Волосы у нее отросли. Она коротко стригла их. «Мой маленький эльф», – говорил мистер Бестилл, а Серафина краснела и улыбалась.

Мистер Бестилл день ото дня вставал по утрам все раньше. Он перестал проводить каждую ночь на крыльце в окружении пустых бутылок из-под виски и пивных банок.

Они оба пошли на поправку, заключила Вивасия. Рак Серафины пока отступил. У них появился второй шанс, и они были благодарны за него. Это чувствовалось по улыбке Серафины, да и мистер Бестилл стал другим, более мягким.

– Кто в Италии? – не поняла Вивасия.

– Келли, – пояснила Серафина. – По крайней мере, так говорит твой Чарльз.

Если это правда, зачем тогда Кей и Стефани каждый день куда-то ездят на старой машине? Вивасия видела их и понимала, что они на самом деле отправляются не на поиски девушки, которая куда-то пропала; скорее, это для них маленькое приключение, чтобы заполнить чем-то пустые дни.

«Тельма и Луиза»[5], – сказала Кей, тыча Стефани локтем под ребра.

Они захихикали, как школьницы, а Вивасия наблюдала за ними. Иногда она ощущала себя единственным ответственным человеком в их семейке.

Кей и Стефани приглашали ее присоединиться к этим поездкам, подслащивая уговоры обещаниями обеда в сельской пивной. Вивасия отказывалась – она ни за что не посадила бы Алекса и Элизабет в эту старую развалюху, тем более когда за рулем Кей.

Пьяных вечеров у Вивасии больше не случалось, после того, последнего. Теперь Вивасию звали в дом к бабушке и маме, Чарльза при этом не упоминали.

Про себя Вивасия размышляла: не старается ли Стефани держать Кей подальше от Чарльза?

Она горестно улыбалась. Может быть, ее мать не такая уж безответственная, как кажется.

– Ты продаешь свою землю? – Серафина сменила тему, пожимая плечами.

Вивасия, завороженно глядевшая на Элизабет, которая только начала улыбаться, подняла взгляд на соседку:

– Я не знаю. – И тоже пожала плечами. – Думаю, на самом деле мне так или иначе все равно.

Серафина расплылась в улыбке:

– У тебя есть более важные заботы. – Она взяла ручку малыша Алекса и заулыбалась еще шире, когда тот обхватил ее палец своими. – Малыши уже пробыли тут какое-то время.

Вивасия затрепетала. Внутри у нее бурлила невысказанная мысль, золотыми хлопьями рассыпалась по телу.

– Я хочу узнать, можно ли усыновить их, – склонившись к Серафине, тихонько произнесла она.

– О! – Свободной рукой Серафина обняла Вивасию. – Прекрасно! Лучшей матери им не сыскать.

Это была оценка, подтверждение, которого Вивасия ждала, сама о том не догадываясь. Она думала, что отлично справляется, малыши были счастливы. Они больше не плакали по ночам. Следы, оставленные тяжелыми, жестокими, нелюбящими руками, исчезли с их тел. Джиллиан, когда приезжала к ней, казалось, была довольна успехами детей, и Вивасия впервые в жизни почувствовала, что такое истинная любовь.

– Думаю, если бы их собирались вернуть родителям, то это уже произошло бы, – поделилась она с Серафиной. – По-моему… Я правда считаю, что им со мной хорошо. Не хочу их терять.

Это был великий грех приемных родителей – слишком привязываться к детям. Махая на прощание рукой своим приемышам, Вивасия всегда ощущала печаль, иногда глубокую и мрачную, иногда окрашенную облегчением. Но в случае с Алексом и Элизабет она даже представить себе не могла, что их здесь не будет.

Чарльз отсутствовал дома уже месяц. Вивасия даже не заметила этого, пока он не вернулся тем вечером. Ввалился в дом, швырнул на столик свой красный бумажник и даже не скинул ботинок, как делал обычно, а вместо этого протопал прямиком в гостиную и сердито уставился на корзину с младенцем, стоявшую на его любимом кресле.

– Черт! – изрыгнул он из себя.

Стук двери и громкое ругательство сразу разбудили Элизабет. Она громко заревела.

– Черт! – снова выпалил Чарльз.

– Замолчи! – крикнула Вивасия, подбежала к креслу и взяла девочку на руки.

Обычно Чарльз не ругался. Он был велеречив в своих оскорблениях и едких ремарках.

Сейчас он разозлился и кинулся к ней. Пальцем стал тыкать ей в лицо. Вивасия металась вправо и влево, придерживая рукой головку Элизабет. Чарльз не отставал. Было похоже, что они вместе исполняют какой-то странный танец.

– Усыновление! – прошипел он. – Что это ты надумала?

Значит, он говорил с Серафиной. Вивасия не была удивлена. Она призналась себе, что в глубине души хотела, чтобы эта женщина рассказала об их разговоре Чарльзу. Посеяла семя. Она надеялась, что Серафина передаст содержание беседы в том духе, что это ее, опытной женщины, наблюдение, а не идея Вивасии.

– Всю неделю на работе меня окружает шум, плачущие дети и дерьмо! – кипятился Чарльз. – Я приезжаю домой, чтобы отдохнуть. А тут такое! Думаешь, ты можешь перечить мне?!

Слова его не имели смысла. Насколько Вивасия знала, он ушел из автомастерской в Дагенхэме, снова носил свой серебристый костюм и начищенные туфли, посещал торговые собрания в городе. Какие там шум, плачущие дети и дерьмо?

– Куда ты уезжаешь? – Голос у Вивасии дрожал, но она смотрела Чарльзу в глаза.

Она никогда его ни о чем не спрашивала, ни разу. Несмотря на сложившееся у него мнение, она его слушала, когда он считал ее подходящей для разговора собеседницей, но сама вопросов не задавала.

– Все верно. – Губы его сжались, глаза прищурились, на виске запульсировала жилка. Он кивнул, будто самому себе, и повторил: – Верно. Я вижу.

Вивасия не понимала, что он увидел, но знала, что почувствовала сама: нависающую угрозу, опасность, ощущение, что ее окружают, загоняют в ловушку, что бы там ни зрело у него внутри.

Она выскочила из комнаты с Элизабет на руках. В коридоре ловко метнулась ко входной двери и распахнула ее.

Опустила взгляд и увидела глаза Элизабет – широко раскрытые круглые озера, в которых отражался он. Он обходил их узкой дугой, толкая бедром, пока Вивасия с ребенком на руках не оказалась прижатой к стене. Его лицо нависло над ней. Она ощутила жар, пробивший все его тело. Но этот жар оледенил ее.

Они уже были здесь раньше; он прижимал ее к этой самой стене, ровно в этом месте, и, как в тот раз, она вновь ощутила его возбуждение от неожиданного поворота событий. В тот раз она рассеяла угрозу, проявив покорность. Он сник, отстал от нее, потеряв интерес. Надо и теперь поступить так же, решила Вивасия. Это же нетрудно – склонить голову, опустить плечи, стать тихой, как мышка. Тогда ему не захочется играть с нею.

В тот момент вернуться к кротости было важнее, чем когда-либо. Алексу и Элизабет нужны