Читать книгу - "Всадники "Фортуны" - Ирина Измайлова"

Господи, как болит шея! А в те три секунды суперперегрузки казалось, будто все в порядке.

Даниэль чувствовал, что больше всего на свете хочет дотянуть до боксов. Вся команда стояла у въезда, встречая его, и по выражению лиц механиков пилот понял: он их насмерть напугал! Из-за их спин лезли, пропихивались, провинчивались темные фигуры с видеокамерами и фотоаппаратами, но «рыжие» стояли стеной — нечего трогать Лорни, покуда он не переведет дыхания.

А дальше начались какие-то глупости. Сперва руль не желал выходить из пазов. Кто-то помог Даниэлю вытащить его и положить на передний сполер. Потом он вдруг обнаружил, что лишь с большим трудом может выйти из машины, хотя нужно было всего-то чуть приподнять ногу. И наконец — не захотел сниматься шлем. Даниэль возился с ним не меньше минуты, пока сзади не протянулись чьи-то руки и не подняли упрямую штуковину над головой пилота. Обернувшись, Лоринг уперся взглядом в серое лицо Грэма Гастингса.

— Ну что? — тихо спросил гонщик. — Ведь получилось? А что ты такой бледный?

— Ты на себя посмотри! — еще тише ответил Грэм.

И не добавил ни слова. Неужели он о чем-то догадался?

К подиуму нужно было подниматься по двум лесенкам, у всех на виду. И нельзя было держаться за перила — сразу поймут, что у победителя заезда подгибаются ноги! Впрочем, Брэндон, поднимавшийся третьим, почти не скрывал охватившей его дрожи: он ухватился за эти самые перила раз пять! Зато Кнут Олафсон только что не прыгал по ступеням — под конец он уже почти смирился с мыслью, что придет третьим.

А возле подиума, как обычно, торчали здоровенные бутылки шампанского. Увидав их, Даниэль понял, что готов завопить от ярости. Неделю назад погиб Джанни! Весь этот злосчастный заезд прошел под мрачной звездой трагедии. Полиция не вылезает из гоночного городка, газеты пишут об убийстве и всяких версиях его причин куда больше, чем о «Фортуне». А эти идиоты выставляют шампанское, как ни в чем не бывало! Они что — думают, будто в такой ситуации прилично пить из горлышка, поливаться и дурачиться, делая вид, что все о, кей?

На Брэндона он старался не смотреть, чтобы не сорваться. Сейчас, когда все осталось позади, ужас тех двадцати секунд обрушился на Даниэля сильнее, чем испытанная им почти смертельная перегрузка. Он понимал, что ему было страшно, и не стыдился этого страха. После аварии в Вальденштадте, когда Лорни извлекали из машины будто поломанную куклу, он научился признаваться себе в такого рода слабостях. Тот миг — миг удара, нечеловеческой боли и провала в слепящую пустоту — стоил трех месяцев мучительной войны не только с собственной изувеченной плотью. Его тогда хорошо «починили», через сорок дней он уже смог ходить и начал издеваться над собой, занимаясь упражнениями, к которым, как уверяли врачи, можно было приступить еще не скоро.

Но все это время — и пока продолжалась полная беспомощность в металле и гипсе, и когда тянулась изнуряющая борьба за возвращение силы и упругости тела, — он выдерживал гонку с собственным страхом. Он знал: после таких травм редко возвращаются на трассу, причем чаще всего — не из-за самой травмы. Страх шел за ним на предельной скорости, иногда вырастал непомерно, целиком занимая в его душе «зеркало заднего вида». Но ни разу не вырвался вперед! Вернуться Даниэль хотел сильнее, чем просто выжить и выздороветь. Он вернулся.

Со страхом Лоринг справился и на этот раз. Но теперь его неумолимо одолевала злость. Как мог Брэд все это задумать и вытворить?! От начала до конца. От просверленного бака — до сегодняшней трусливой попытки избежать разоблачения таким вот эффектным и подлым способом. Будь ему пятнадцать лет, все это лезло бы в какие-то рамки, но если тебе стукнуло уже двадцать восемь…